Моя целина

День студенческих строительных отрядов (а этот праздник будет отмечаться в стране 17 февраля) – прекрасный повод вспомнить об этой интересной форме молодёжной самоорганизации. Своими воспоминаниями о строительных отрядах конца 1960-х годов мы попросили поделиться известного инженера-приборостроителя, почётного гражданина Мичуринска Владимира Дмитриева.

Приоритеты
«Дружбы»

…Тула, Тульский политех, студенческий городок. Находится в центре города. Это был один из крупнейших институтов бывшего СССР. Сентябрь, учебные корпуса наполняются студентами, а между парами – сплошные перетоки от корпуса в корпус. Первокурсники бегом, боятся опоздать на лекции, старшекурсники перемещаются вальяжно. Они никуда не спешат. Среди них выделяются ребята в зелёных куртках со значками студенческих строительных отрядов. Загорелые, крепкие, уверенные в себе, их вид бросается в глаза и внушает уважение.
На проспекте Ленина, недалеко от первого корпуса, ресторан «Дружба» – в те времена очень приличное заведение и поэтому не очень доступное для студентов. Негласное ресторанное правило предполагало в первую очередь обслуживание офицеров. Потом шли почтенные люди в галстуках. Студенты – в последнюю очередь.
Но в сентябре, когда в «Дружбу» заходили ребята в зелёной целинной форме, обслуживание начиналось с них. Оказаться среди такой команды мечтали многие.
В марте, когда только начинало пахнуть весной, в комитете комсомола факультета начиналось некое брожение: ребята кучковались, о чём-то шёпотом договаривались… Вскоре появлялось объявление о формировании студенческих строительных отрядов. У каждого факультета были свои отряды и места собственных дислокаций.
Каждый из нас писал заявление о желании строительства коммунизма в студенческом строительном отряде, а также о том, какой строительной специальностью владеет. Потом было собеседование. Комиссия состояла из «дедов» строительных отрядов, имевших три-четыре командировки на Целину. Всего на факультете формировалось три отряда по 35-40 человек, два направлялись в Казахстан, один оставался в Тульской области. Конкурс в стройотряд – до пяти человек на место.
Я, естественно, подал такое заявление, хотя строительной специальности у меня не было. Но уже давно работал лаборантом на полставки на кафедре технологии САУ, плюс ко всему оформлял кандидатские и докторские диссертации преподавателям, а члены комиссии в обычной жизни были студентами, поэтому меня зачислили.

Какой ты Ганс!

Ещё до начала сессии ходили на стройку, подрабатывали на закупку инструментов. Сдача экзаменов, получение стройотрядовской формы, которую тут же разрисовал гербом Тулы, и в конце июня, перекрыв главный проспект Ленина, от каждого факультета строительные отряды двинулись к главному корпусу к Вечному огню у трёх штыков.
Оркестр, митинг, пламенные речи, движение на вокзал и посадка в составы. Плацкартные вагоны. Заняты все места, включая и третьи полки.
Проснулся рано утром. Поезд стоит на какой-то станции. Стояли долго, тронулись. Выглянул в окно – Мичуринск!
Целиноград. Сейчас такого города уже нет – Акмола, Астана… Теперь и она Нур-Султан. Серый, пыльный городишко. Грузимся в грузовые машины и едем 60-70 километров в какой-то совхоз «Магаджановский». За точность не отвечаю, прошло 50 лет. Поселились в одноэтажном интернате из самана барачного типа. Устраиваемся: строим туалеты, умывальники, кухню, столовую на 40 человек. Всё на улице. Тут же площадка для торжественного подъёма флага. Появляются местные мальчишки лет пяти-шести с раскосыми глазами.
– Как зовут?
– Ганс.
– Какой ты Ганс!
Это, как позже выяснилось, были дети высланных в годы Великой Отечественной войны в Казахстан немцев Поволжья. И если немцы ассимилировались с местными, то работавшие с нами чеченцы, которых также в те времена репрессировали, держались особняком. Они изготавливали для нас саман.
С нами были три девочки-повара. Одна – пятикурсница Курского медицинского института – наш врач.
Распорядок дня: подъём
в пять утра, завтрак, в пять пятьдесят – линейка с распределением работ, в шесть – выход на объекты, в 12 – обед, в 15 – продолжение трудовой вахты. Окончание вахты официально в 20 часов, как правило, до 21-го или как будет выполнена дневная норма. За два месяца у нас был лишь один выходной – второе воскресенье августа, День строителя.
В тот день мы выезжали на речушку, сообща готовили праздничный обед, поднимали по сто грамм. Все остальные дни – сухой закон.
На первом этапе попал в карьер рубить бутовый камень для фундаментов. Закрепили за нами машину, ломы, кувалды, носилки. Карьер – это овраг глубиной 20-30 метров, на дне родничок с водой, но это не охлаждает. Солнце висит с утра до вечера, а камни внизу даже за ночь не остывают. Уже через несколько дней все выходили на линейку с не завязанными шнурками – пальцы не разгибались. И это продолжалось два месяца.
Все работают не за совесть, а за страх. Ежедневно вводится КТУ (коэффициент трудового участия), который должен быть не ниже единицы. Не выдержишь – отчислят из стройотряда, а потом и из института. Но главное даже не это, главное – что ты не смог. Не смог только один. Что дальше с ним было – не знаю.
Как только закончили с фундаментным бутом, начали месить раствор для заливки. Тут же из самана выкладывали стены, штукатурили, плотники ставили кровлю и стелили полы. Я уже в бригаде штукатуров. Глина, солома, песок, выравниваем стены, каменщики обкладывают их силикатным кирпичом… И вот уже новая улица готова. Будущие жильцы – а это настоящие целинники из Липецкой и Белгородской областей – ходят и смотрят, как и что у нас получается. До этого времени они жили в каких-то бараках и, естественно, ждали свои домики. Радуются.

Поймать барана

Мне ещё иногда доставалось ездить за мясом – привозить баранов из степи. За нами был закреплён грузовик ГАЗ-51, а я закреплён за водителем по имени Киаши. По утрам я должен был его разбудить и раскачать. Жил он в какой-то мазанке, вросшей в землю. Одна комната. Она же и спальня, и кухня, и всё остальное.
– Киаши, вставай!
Все спят на настиле, который возвышается над земляным полом сантиметров на 30. Куча одеял. Отовсюду торчат ножки и ручки. Киаши ползёт, раздвигая малышей. У него их пятеро или шестеро. Бабка готовит в видавшей виды пол-литровой банке чай. И так каждый день.
Дважды в неделю ездим с ним за бараном. Приезжаем к пастуху – тысячи баранов. Показывает, какого нужно поймать. После затянувшейся погони отлавливаю, тащу к машине и пытаюсь связать ему ноги.
– Чему вас только в институте учат! – ругается пастух. – Барана связать не можете.
Закидываем барана в кузов и едем в отряд, где Лёва Сович – наш главный комик, прима студенческого театра миниатюр (по совместительству мясник) проводит операцию по разделке туши.
Но вот последние дни августа. Отцы-командиры группируются в постоянных расчётах с бухгалтерией и председателями. В конце концов, они садятся в уазик и с «телохранителями» едут в банк. Появляются с мешком, там наша зарплата. Работы сворачиваются, мы прощаемся с Гансами, Киаши, руководством… Все счастливые. В Целинограде посадка в спецпоезд и домой!
Мы выстояли. Поезд идёт в Тулу, поэтому я договариваюсь, что выйду в Мичуринске. Роспись в ведомости, пачку заработанных –
подальше в карман. Обнимаемся, и я на перроне. Всё.
Захожу на работу к отцу, идём домой, маме не звоним.
– Сколько же ты заработал?
– Тысячу.
В то время это очень большие деньги. Отдаю всё маме, у неё слёзы.
Утром подъём в пять утра.
– Вовка, ты бы поспал.
Но по целинной привычке руки гудят в ожидании работы. Готовлю на зиму запас дров, что раньше всё лето делали втроём.
Заработанные в стройотряде деньги оказались не самым главным результатом. Главное, что смог преодолеть себя, выдержать и дойти до конца, поняв, что такое настоящий труд и реальный результат. Целина научила, как нужно работать. Школа была очень хорошей на всю жизнь.