Всю жизнь он был бесконечно предан родному городу и району, и эта любовь находила выход на страницах его книг, сборников, периодических изданий.
С 1965 по 1998 год он работал в городской газете «Мичуринская правда». Сколько его очерков, рассказов
о людях публиковалось тогда в городской газете! А неизменным украшением литературной страницы «Мичуринской правды» были стихи, проникнутые глубоким смыслом и облечённые в изысканную литературную форму…
По свежему снегу,
по старой лыжне…
По свежему снегу, по старой лыжне
Скользит моя память, невластная мне.
То под гору с ветром, то в гору, хрипя,
То браво свистя, то жалея себя.
Какие прекрасные ёлок седины!..
Крещенские ночи — мои именины.
Серебряный звон, детства запах смолистый.
И… хвоя за гробом, поминок молитвы.
Петляет лыжня, словно ищет защиты
Душа от того, что в пути пережито.
То вся распахнётся пред праздничной встречей
С любовию чистой и верностью чести,
То отвернётся в стыде и смущенье,
И тихо попросит о чём-то прощенья.
Зимы ворожбою из пряжи меж елей
Соткалось лицо на экране метелей —
Смеющийся парень, единственный в свете,
Оставшийся там, где не старятся дети…
За веток сплетеньем, за снежною пылью —
Друзья… Почему им лыжню уступил я?
Не там ли, где кружатся чёрные вороны,
Задолго до финиша лента оборвана?
На свет появившись в крещенскую стужу,
Зимой беспокойством я мучаю душу…
По свежему снегу, по старой лыжне
Скользит моя память, невластная мне.
Был когда-то юн —
Стариком ли быть!
На мосту стою,
На краю судьбы.
Надо мной обвал,
Подо мной обрыв.
Рисовал овал,
Вышел угол крив.
И добро бы — сам,
И со мной — никто.
Спохватясь, кусал
Свой же локоток.
И напрасный труд
Суд мне миновать:
Стынут на ветру,
Кто не виноват.
…Подо мной — вода.
В острых камнях дно.
Видно, пропадать
Мне судьбой дано.
Надо мной — луны
Тусклый глаз в щели.
Мне моей вины,
Знать, не замолить.
За волной — волна.
Всё бегут года.
То во мне — вина,
То в стране – беда.