Пока живу - надеюсь

Эту трогательную историю о двух близких людях, сумевших пронести свою любовь и верность через кровавые огненные годы, поведала Клавдия Алексеевна Терехова. Ей, ставшей свидетельницей того, как жена её двоюродного брата всем смертям назло ждала своего пропавшего без вести супруга Петра Зорина, в начале Великой Отечественной было всего 15 лет.

НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

В те далёкие времена в понятие «семья» люди вкладывали несколько иной смысл, нежели сейчас. К своему родному очагу они относили не только детей и родителей, но внуков, правнуков, племянников, даже если судьба разбросала их по городам и весям. Родители Петра были многодетными. Мама умерла рано, и все заботы о троих братьях легли на плечи отца и сестры Анны. Старший брат Петра Иван до войны работал в редакции газеты «Мичуринская правда». На войне чудом остался жив – его отряд попал в окружение, и если бы местная жительница не вывела бойцов тайными тропами из вражеского кольца, всё подразделение было бы уничтожено. Младшему брату Дмитрию такой удачи не выпало, он погиб в боях.
Не миновала чаша испытаний и Петра Зорина, хотя сначала судьба была благосклонна к нему. Целеустремлённый курсант, бывший одним из лучших в ленинградском военном училище, блестяще освоил избранную специальность – ветеринарное дело. Здесь же, в Ленинграде, встретил свою первую и единственную любовь. Анна была родом из Подмосковья, из семьи священнослужителя. В северную столицу она приехала к родному дяде и вскоре начала работать на ткацкой фабрике.
Глубокое светлое чувство закружило молодых людей в чудесном водовороте долгожданных свиданий и нежных признаний. Свой выпускной вечер Пётр праздновал не только в компании однокурсников, но и в обществе молодой красавицы-жены. Вместе по направлению уехали они в военный городок неподалёку от российско-финской границы. Там получили квартиру, обзавелись детишками. Жизнь текла в размеренном русле повседневных забот. Пётр очень много времени отдавал службе. Анне нелегко было справляться с обязанностями молодой мамы двоих малышей с полуторагодовой разницей в возрасте.

Приезд двоюродной сестры мужа Клавы за две недели до начала войны пришёлся как нельзя кстати.
Но нянчить племянников девочке-подростку пришлось недолго. Один роковой миг – и в прошлом остались мирная жизнь в военном городке, служба при кавалерийском высшем военном училище и перспективы, открывающиеся перед молодым талантливым врачом-ветеринаром.

РАЗЛУКА

22 июня в 4 часа утра тревожные звуки сирены разбудили всю семью. В предутренних сумерках зловеще раздавались приближающиеся с каждой минутой грохочущие раскаты взрывов. Прямо на глазах всё покрывалось сажей и копотью. Казалось, сама земля становилась на дыбы и плакала навзрыд. С надсадным воем мчались машины, с криками бежали люди, не знавшие, где искать спасения.
В первые мгновения всего этого нахлынувшего так внезапно ужаса Пётр подумал о супруге, детях и сестре. Решение было принято в доли секунды. «Быстрее собирай всё самое необходимое для детей, - отрывисто бросил он жене и побежал на улицу. Выскочив буквально под колёса проносившегося мимо грузовика, он вынудил водителя затормозить. В кузове этой машины Анна с детьми и Клава нашли временное убежище. Последний прощальный взгляд, и силуэт отца, мужа, брата исчез в клубах дыма и пыли.
Перепуганные, ничего не понимающие малыши жались к матери, как к единственному незыблемому оплоту на этой страшной неприветливой земле. Сердце Анны разрывалось от страха за жизнь детей, мужа, оставшегося лицом к лицу с надвигающейся страшной ордой, и мрачных предчувствий. С трудом вырвавшись из-под непрерывного огня, которым немецкие самолёты щедро поливали улицы, автомобиль покинул пределы военного городка. И вдруг в небе вновь раздался страшный гул и посыпался несущий смерть свинцовый дождь. Перепуганная Клава выскочила из машины. Следом за ней побежала другая молодая женщина. Анна, понимая, что с двумя детьми не успеет добежать до ближайшей лесополосы, осталась в грузовике, положившись на волю Божию.
Посчитав, что смерть настигла всё живое, фашистские истребители улетели. Долго Анна не решалась тронуться с места, не веря в своё спасение. Закопошившиеся укрытые со всех сторон малыши заставили стряхнуть безмолвное оцепенение. С огромным трудом Анне удалось добраться до своей малой родины, Подмосковья. Выжить помогла согревавшая душу мысль о надёжной защите под кровом отчего дома. Вот уже перед глазами родная улица, такая знакомая и вместе с тем такая чужая. Ни одного целого здания, ни единого прохожего. Вместо родительского дома – почерневший остов и груда обгоревших развалин. Последняя зыбкая надежда погибла, когда Анна узнала, что дом сожгли немцы, а отца расстреляли за то, что он служил в храме и отпевал убитых фронтовиков.
Предаваться отчаянию было некогда, и Анна решила поискать приюта в Мичуринске, у родственников мужа. Её приняла в своём доме родная сестра мужа, её тёзка Анна.

ВСЕМ СМЕРТЯМ
НАЗЛО

Большой радостью для обеих Анн стал приезд Клавы, с которой жена Петра Зорина бежала из-под обстрела и которую уже не чаяла увидеть живой. Двоюродная сестра мужа рассказала, что в то страшное утро ей помогла укрыться от огня под вырванными с корнями деревьями молодая женщина, выскочившая вместе с ней из грузовика. После обстрела Клава бросилась к своей спасительнице и внезапно остановилась, встретив её неподвижный остеклевший взгляд. На одежде расплывались кровавые пятна. С отчаянием девочка окликнула женщину и услышала в ответ лишь тишину, прерываемую треском пылающего неподалёку хлебного поля.
Добрые люди помогли Клаве добраться до родственников, живших в Саратове. Там Клава получила образование в профтехучилище при авиазаводе. Вместе с другими тружениками тыла её направили под Сталинград рыть окопы. А через два года Клава с радостью вернулась в родной Мичуринск.
Слушая рассказ двоюродной сестры мужа, Анна почувствовала, как в душе вновь разгорается потухший было огонёк надежды на встречу с любимым, числившимся пропавшим без вести. Когда фашистов отогнали от Москвы, Анна с детьми вернулась на родину в Подмосковье. Война закончилась, но о судьбе мужа ничего не удалось выяснить. Для всех он был погибшим на заставшей врасплох войне, и только жена продолжала ждать и надеяться на чудо.
В конце 1946 года родная сестра П. Зорина Анна сидела возле дома и перебирала картошку. Вдруг в калитку стремительно вбежал мужчина в американской одежде и устремился в дом. Анна бросилась за ним с криком: «Гражданин, гражданин, кто вы такой?». Мужчина повернулся к ней, и она узнала брата. Когда слёзы радости сменились тихим счастьем от нежданной встречи, на Петра посыпался град вопросов: как выжил, почему так долго не давал о себе знать и что это, собственно, за форма, несколько странная для советского солдата.
Между тем история Петра Зорина оказалась настолько же проста, насколько и трагична. На третий день войны он был ранен и оказался в плену. Все эти годы находился в концентрационном лагере. Здесь, в царстве смерти, Пётр проявил необыкновенный талант выживания. Спастись от уныния и безразличного ожидания гибели удалось благодаря сильному волевому характеру, чувству юмора, приходившему на помощь в самые тяжёлые минуты, и хорошим знаниям свойств лечебных трав. В похлёбку из варёных опилок, которыми пленных потчевали нередко, Пётр Зорин добавлял съедобные стебли и корешки, превращая отвратительное варево в удобоваримое, если можно так выразиться, говоря об отходах пилорамы.
Его примеру следовали другие заключённые. Пригодились и навыки в ветеринарии. Правда, вместо четвероногих пациентов к нему теперь приводили и приносили людей. Лечение давалось нелегко, ведь люди находились в условиях, много худших тех, в которых содержат животных самые безалаберные хозяева. Каждый спасённый человек для Петра Зорина становился маленькой победой над витавшей здесь смертью. Не было дня, чтобы мужчина не вспоминал о своей семье. Удалось ли выжить жене, детям, сестре, братьям? Кошмарные сны вперемежку с не менее ужасающей реальностью могли бы сломить любого, но Пётр Зорин выдержал всё и дождался открытия второго фронта и освобождения, которое заключённым принесли американцы.
Всех выживших заключённых предупредили, что у них на родине могут возникнуть политические проблемы. «Вам гораздо безопаснее переселиться в любую другую страну на выбор», - убеждали иноземные военачальники. Их совету последовали единицы, большинство же ответило единодушно: «Пусть плохая, да Родина родная. Чему быть, того не миновать».

ДОЛГОЖДАННАЯ
ВСТРЕЧА

В 1946 году всех освобождённых пленных в товарном поезде везли в Тюмень. Эшелон сделал остановку на несколько дней на станции Кочетовка. Зорин уговорил ответственного за их содержание офицера отпустить его в родное село Донское на одни сутки повидаться с родными. С душевным трепетом задал он самый главный вопрос: «Где моя семья?». Огромным камнем с его истерзанной души свалилась неизвестность, когда Пётр узнал, что жена и дети в Подмосковье, а сам он числится пропавшим без вести. Уезжая из родительского дома, П.В. Зорин попросил сестру ничего не сообщать его жене, не дарить надежду на счастье, так как неизвестно, кем его признают: узником концлагерей или перебежчиком, спасавшим свою жизнь в годину тяжких испытаний. Уж лучше ей быть вдовой пропавшего без вести, чем женой врага народа, рассудил он.
Только в начале 1947 года исхудавший, измученный бесконечными допросами и выяснениями обстоятельств Пётр Зорин вернулся в Мичуринск. Его признали невиновным, так как в плен он попал, будучи раненным. Как уже случалось не единожды, его приняла и обогрела сестра Анна, помогла оправиться и собраться в дорогу, о которой он мечтал все эти годы.
В Подмосковье Пётр приехал в январе 1947 года. Вышел из вагона и увидел полуразрушенный вокзал, спешивших по своим делам людей. Он подходил к каждому, объяснял, куда ему нужно добраться, чтобы найти попутчиков. Вдруг увидел женщину, закутанную в белый вязаный платок с кистями и в грубый полушубок. Не глядя, она спросила: «К кому вы идетё? Кто живёт у вас здесь?». Пётр ещё не успел произнести фамилию жены, как женщина повернулась к нему, взглянула в глаза и едва не потеряла сознание от радости.
Через много лет разлуки рядом с исстрадавшейся Анной стоял её любимый долгожданный муж. От нахлынувших чувств оба долго не могли вымолвить ни слова. Молча присели они на чемоданчик среди заснеженной дороги, рука в руке, как раньше. Вместо них говорили глаза, отражавшие негаснувшее светлое чувство, которое не смогла убить война. Дома Петра Зорина ждала счастливая встреча с детьми.
Через месяц всем семейством уехали в Мичуринск. Незаметно выросли дети. Сын Рудольф закончил Качинское лётное военное училище и уехал в Подмосковье. Людмила стала педагогом в одной из тамбовских школ. Радовались супруги Зорины расцвету двух новых семейных очагов и если о чём ещё и просили судьбу, то только о том, чтобы на долю их детей и внуков не выпало суровых испытаний войной и разлукой.