Правдоискатели

Сначала как читатель, а уже через месяц, по возвращении «с картошки» из староюрьевского Махорсовхоза, принёс в редакцию заметку «Студенты на сельхозработах», и газета надолго пленила меня.
Причины тому и объективные, и субъективные. Это был один из самых цветущих периодов в истории газеты, время хрущёвской «оттепели», половодья демократии, творческого подъёма. С публикациями поэтов-старшекурсников Гриши Шифрина, Коли Подлеснова, Валеры Шанаева, Саши Шубина, прозаиков Вити Мещерякова, Володи Тонких, Толи Добрынина, Васи Нестерова познакомился на страницах газеты едва ли не раньше, чем с самими авторами. Стенд со свежими номерами у входа в редакцию обновлялся постоянно, а подшивки газеты можно было полистать и в кабинетах института, и в читальных залах городской библиотеки, Дома политпросвещения (ныне краеведческий музей), Дома учителя…

Дошкольник,
но уже читатель

Читать газеты люблю с детства. Приобщался к ним, не поверите, ещё дошкольником (!). В свои семь лет в первый послевоенный год школу пропустил: ни обуви, ни одежды, старших бы не сорвать с учёбы. Пенсии за погибших отца и брата не хватало: налоги, займы, самообложения. Дважды в месяц как из-под земли вырастал налоговый агент в кожаном пальто, вроде невзначай вынимал из кобуры наган, клал его на стол и начинал требовательные беседы о недоимках.
Почтальонша, принося пенсию, дважды в год стояла до победного конца, убеждая неграмотную мать подписаться на газеты. Мать от зари до зари - на работе в колхозе, старшие - или в школе, или тоже на работе, я дома постоянно один, зато с пачкой свежих газет: районная «Путь колхозника», областные «Тамбовская правда», «Молодой сталинец», центральные «Правда» (как без «Правды»), «Пионерская правда» и даже «Литература и жизнь».
В селе - ни света, ни радио. Буквы знал. Уже бойко декламировал вслух жирные заголовки, подписи под фотографиями. По праздникам во все газеты, помнится, непременно помещались одни и те же портреты вождя.
У соседней избы деда Яши собирались за самокрутками его сват, дед Петрак с неизменным ящиком строительных инструментов, Тимоха Румянцев, соорудивший у себя в сарае ручную мельницу, самоучка-механик Ефим Давыдыч… Меня просили почитать, о чём пишут в газетах. Интересовало, будет ли война. Обрывали на полуслове, спорили до хрипоты, обкуривали табачным дымом, откуда пошло моё к нему неприятие.

Она мне
заменяла храм

С третьего класса уже рисовал классную стенгазету по знаменательным датам. Первая заметка в районной газете называлась «Не слышно голоса агитатора». Помню, нас приняли в комсомол, из райкома послали сфотографироваться в «пятиминутке», в редакции газеты у корреспондента Белянкина. Пока он проявлял да закреплял негатив, печатал да сушил, без дела сидеть было скучно, он дал лист бумаги, ручку: пишите. Вместе с комсомольским билетом - первая публикация.
Но самый неизгладимый след, конечно же, оставила «Мичуринская правда». Она мне заменяла храм: сюда можно было зайти в любое удобное для тебя время. Здесь не устанавливали приёмные дни и часы, всегда кто-то находился на месте. Постоянно сосредоточенный, глубокомысленный, несмотря на немалый рост, миниатюрный (казалось, пройдёт сквозь игольное ушко в поисках фактуры) Андрей Павлович Наторин; крупный с кустообразной шевелюрой с ниспадающими, словно ветви плакучей ивы, кудрями, философски настроенный Пантелеймон Константинович Виноградов… И, конечно, нельзя представить этот сизый от табачного дыма кабинет без маленького юркого вездесущего взъерошенного замредактора Леопольда Артуровича Израеловича, магнитом притягивавшего к себе всякого посетителя и огромными глазами, в десятки раз увеличенными линзами очков в им же изобретённой оправе и защищёнными от яркости света необъятным козырьком-аэродромом на широкой резинке, и каким-то усыпляюще-гипнотизирующим сонорным произношением, обволакивающим участливым расположением. Разве такое забывается…
Все они прошли через боевое горнило войны, привычки остались, видны без их подчёркивания. Принёс заметку - твоему «шедевру» тут же дадут оценку, назначат день рождения. Зашёл с сомнением, уйдёшь с заданием, тут же погрузишься в городские новости, узнаешь тематику предстоящего заседания литгруппы, которой руководил незабвенный Анатолий Рафаилович Монастырский, служивший во время войны во фронтовой газете. Это был знаток русской и мировой литературы, глубокий и оригинальный исследователь поэзии Демьяна Бедного, непревзойдённый стилист, противник шаблонов и штампов. Его имя обросло легендами - и это лишь часть правды. Прозаик из Котовска Виктор Герасин поступил на заочное отделение не в Тамбов (он рядом), а именно в МГПИ, где он особенно ценил школу Монастырского…
А сколько было незабываемых встреч с выдающимися поэтами и прозаиками, учёными-филологами: у нас в гостях были Лев Ошанин, Майя Румянцева, дважды Герой Советского Союза Пётр Вершигора, автор книги «Люди с чистой совестью», и Абрам Терц (Буковский)…
О незабываемых страницах истории газеты можно вспоминать и вспоминать. Выделю главные, на мой взгляд, тенденции. Конечно же, это, во-первых, упорное стремление к профессионализму. Л.А. Израелович уже в почтенном возрасте поступил на журфак Воронежского госуниверситета. Учился старательно, не пропуская ни одной сессии, увлекал за собой и молодых сотрудников… Впоследствии тема войны для него стала ведущей, он издал книгу о фронтовиках-земляках и вместе с ветеранами возглавил движение за организацию и оформление площади Победы.

Учиться у других,
писать о своём

Второе ценное качество газеты, её сотрудников, штатных и внештатных, - это верность патриотической теме войны. Мои статьи о разведчике Б.А. Быстрове, Героях Советского Союза, лётчиках, капитанах, легендарных представителях авиации Николае Бобине и Николае Куракине, полковнике, летающем комиссаре Иване Кузьмичёве, об артиллеристах Александре Рорате и Александре Гусеве во многом были написаны не без влияния «Мичуринской правды» и опубликованы на её страницах.
Мои старшие товарищи по газете учили не назиданиями, а, скорее, своими примерами служения газете, печатному слову, ответственности за произнесённое или тем более за напечатанное слово. «Пиши о том, что хорошо знаешь», - вот девиз журналиста. Для себя я также определил правило писать о том, в чём сам принимал участие. Помню свою заметку перед поездкой на целину: «На призыв комсомола отвечаем: «Есть!». Л.А. Израелович просил присылать «письма с целины» - под такой рубрикой они и были опубликованы. Эта тема оказалась сквозной и потому, что я был на целине и в 1957-м, и в 1958 годах. Газета не раз возвращалась к этой теме и даже опубликовала мой разворот «Целинники».
У всякого читателя этих моих беглых заметок обязательно возникнет вопрос: а не увеличить ли объём и периодичность газеты? Я - за!..

Название
определяет
содержание

И тут мне хотелось бы коснуться темы газетной правды… «Мичуринская правда», «Тамбовская правда», центральная «Правда»… Это что, разные правды, или правда одна? А как же «Русская правда» Ярослава Мудрого? Не потому ли вычёркивали историю и древнерусскую литературу из школьных и вузовских программ, призывая воспитывать лишь на революционных, боевых и трудовых традициях? Уж не говорю об изучении житий святых, даже о житии Александра Невского. Помните его знаменитое: «Не в силе Бог, а в правде!». Для него правда - это Бог. И слово - Бог. Это хорошо понимают ныне православный батюшка, протоиерей Павел Медведев и редактор-составитель «Преображения» Татьяна Хайкина. И азъ многогрешный, положивший жизнь на изучение древнерусской литературы, которая почти вся была создана монахами, своё участие в Питиримовских, Рождественских, Глинских духовно-образовательных чтениях, публикации о них (и не только) в «Мичуринской правде» и других изданиях считаю делом нужным, необыкновенно ответственным.
Газета идёт навстречу своему юбилею обновлённой, содержательной, оригинальной, и сотрудничество с ней - большая честь для каждого! С будущим!