"Прожить бы мне эти полмига..."

Конец лета 1957 года. Я первокурсник истфилфака Мичуринского пединститута.Ещё не начинались занятия, а мы, новенькие, будущие две группы с преобладанием парней, вчерашних солдат и сержантов, и даже командиров несколько вроде меня, при делах. На пыльной строительной площадке будущего нового общежития. Как всё знакомо. Служба армейская уж очень похоже начиналась - что-то строили, круглое катали, плоское таскали…

Первые лекции в аудиториях, первые преподаватели. Нам, первокурсникам конца пятидесятых, прошедшим армию и флот, не приходилось удивляться орденским колодкам на пиджаках мужской половины педагогов. Я, к примеру, в своём 1953 году, когда переоделся из школьной курточки в курсантскую форму Выборгского военно-морского училища, как должное встретил там едва ли не в полном составе преподавателей и командиров из бывших фронтовиков. От главстаршины нашей 4-й роты Спиркина - вся грудь в медалях по праздникам - до начальника училища, контр-адмирала Белкина с Золотой Звездой Героя Советского Союза - за легендарную Керченскую десантную операцию.
А тут вижу в коридоре нашего факультета человека на костылях. Идёт с привычной, как мне показалось, лёгкостью, даже (странное впечатление, только оно не отпускало меня все годы знакомства и дружбы с ним) своеобразным изяществом, человек, отмеченный особенной какой-то (мягкой, что ли?) мужской красотой.
Это наш преподаватель, специалист по советской литературе, кандидат филологии Леонид Григорьевич Яковлев.
Было ему тогда тридцать семь. На десять лет старше меня. Но из этих десяти пять - война. Начало студенческой жизни и сразу - фронтовой, ускоренное (полный курс с выпускным аттестатом обеспечит и выдаст война) командирское училище, сражение за Москву под Тулой и Калугой. Была атака…
Нет, не до седин, не до славы
Я век свой хотел бы продлить,
Мне б только до той вон канавы
Полмига, полшага прожить…
Мы услышим это вершинное стихотворение фронтовой поэзии Павла Шубина в негромком застольном прочтении фронтовика Леонида Яковлева. Он проживёт эти полшага, чтобы после боя в медсанбате, а потом прифронтовом госпитале перенести мучительнейшую ампутацию. Последнюю - выше колена.
Так учил нас Яковлев читать. Что и как читать. Ещё до выхода лучших книг военной поэзии, прозы, мемуарной литературы. Ведь томик стихов и поэм того же Павла Шубина появится в книжных магазинах только в 1958-м. После безвременной смерти поэта. Так было и со многими авторами-фронтовиками, чьё поэтическое творчество мощно обозначит целый самостоятельный пласт отечественной современной литературы. "Нам не дано спокойно сгнить в могиле", - выскажется за всех павших в боях поэтов один из них - Николай Майоров. Эту поистине дантовской силы строку вместе с концовкой "И пусть не думают, что мёртвые не слышат, когда о них потомки говорят" впервые прочтёт нам боец Великой Отечественной, будущий исследователь-филолог этого уникального для всей мировой литературы пласта Леонид Яковлев. И нашего (по нескольким годам жизни в Мичуринске) из плеяды этой Василия Кубанёва откроет нам институтский педагог и старший товарищ.
Нахожу подтверждение этому в недавнем разговоре с ветераном профессорско-преподавательского корпуса Мичуринского пединститута Юрием Дмитриевичем Щёкотовым. Он, мой ровесник, заканчивал наш истфилфак, когда я был на втором курсе…
Ненавязчивая подсказка, обронённое на лекции, в разговоре название книги, автор - и вот мы зачитываемся мемуарами Ильи Эренбурга, "Привычным делом" Василия Белова, "Чёрными досками" Владимира Солоухина, "Братьями и сёстрами" Фёдора Абрамова, "Вологодской свадьбой” Александра Яшина… Я уже не говорю о новомировских публикациях Александра Солженицына, "Собачьем сердце" и "Мастере и Маргарите" Михаила Булгакова - эти потаённые шедевры, когда удавалось, прочитаны были в списках до их публикации в журнале "Москва" (1966-1967) и отдельном издании, как в случае с "Собачьим сердцем" (1987).
Они с институтских лет и до сегодняшних дней есть в моей домашней библиотеке. Беру томик, перелистываю и вспоминаю Леонида Григорьевича добрым тихим словом.
…Теперь Леониду Григорьевичу могло бы исполниться 85. Он моложе Великой Победы почти ровно на свою юность.
Словно из фронтового эпизода лейтенанта Яковлева эти потрясающие строки "Полмига" Павла Шубина:
…Прижаться к земле и в лазури
Июльского ясного дня
Увидеть оскал амбразуры
И острые вспышки огня.

Мне б только вот эту гранату,
Злорадно поставив на взвод,
Всадить её, врезать, как надо,
В четырежды проклятый дзот.

Чтоб стало в нём пусто и тихо,
Чтоб пылью осел он в траву!
…Прожить бы мне эти полмига,
А там я сто лет проживу.

Леонид Григорьевич прожил едва половину предвечного пути и ушёл из жизни в Тамбове, где после Мичуринска преподавал в пединституте (ныне университет). Он не любил громких слов. Предпочитал высокие и нас тому учил. Любимым его стихотворением было о солдате Великой Отечественной поэта-фронтовика Сергея Орлова:
Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой
Без званий и наград…
Давным-давно окончен бой…
Руками всех друзей
Положен парень в шар земной,
Как будто в мавзолей…

Этим мавзолеем парнишке из старинного русского города Ефремова - Леониду Григорьевичу Яковлеву стала наша Тамбовская земля.