Земля поэта и её пахари

Среди группы работников культуры, искусства и науки нашего города, в начале октября текущего года получивших высочайшую оценку и государственное признание по роду их деятельности (подробности в №191, 192 "Мичуринской правды" от 6 октября текущего года), назван был и удостоен премии имени одного из крупнейших поэтов России Евгения Боратынского профессор кафедры литературы МГПИ, докторант кафедры литературы Московского ПГУ Владимир Евгеньевич Андреев.

Вскоре после вручения Владимиру Евгеньевичу, одному из давних, с его школьной ещё поры авторов "Мичуринской правды", члену Союза журналистов России, премии имени поэта Евгения Абрамовича Боратынского мы договорились о встрече.
Один из первых моих вопросов Владимиру Евгеньевичу:
- Евгений Боратынский, о ком Виссарион Белинский напишет: "Из всех поэтов, появившихся вместе с Пушкиным, первое место, бесспорно, принадлежит г. Баратынскому" (так у Белинского), тема для тебя филологическая (профессия обязывает) или журналистская, краеведческая? Мне вспоминается, что всё краеведческое у тебя вроде бы начиналось с буквы "о" на памятнике матери поэта Александры Фёдоровны Боратынской, тогда как сам Пушкин, а вслед за ним Белинский, писали эту фамилию не иначе как через "а" - Баратынский?
- Не так всё просто, хотя с этим "а" у Пушкина и Белинского мне действительно пришлось побороться. Ведь у меня ещё в 1998 году вышла книга "Литераторы на Тамбовской земле", и уже там тема Боратынского заявлена. Ещё раньше, в 95 и 97-х годах, Министерство образования Российской федерации утверждает и рекомендует в качестве "Программы факультативного курса по литературе для общеобразовательных учреждений" опять же и мои предложения по знакомству с литературными гнёздами Тамбовщины, в том числе, а то и прежде всего - в связи с Евгением Абрамовичем Боратынским.
- Да, но у тебя в них имя поэта пишется через "а". Это что, редакторы издания исправили "под Пушкина с Белинским"?
- А как же иначе? В ту пору подобное написание фамилии нашего Тамбовского по рождению поэта тиражировалась не одними только чиновниками от издательств, его повторяли и даже давали какие-то свои объяснения многие деятели-гуманитарии русской культуры девятнадцатого, а потом и двадцатого столетий. Например, московским "аканьем" времён Александра Сергеевича, или тем, что сам Боратынский иногда будто бы подписывался через "а" в частных своих письмах. Но мной в одном из архивов (Казань) обнаружено было такое письмо с ясно читающейся подписью - "Боратынский". Хотя ларчик-то просто открывался. У написания наших с вами фамилий есть юридический аспект. Напиши её иначе, чем в метрике, - обернёшься совсем другим человеком, а то и вовсе тыняновским поручиком Киже. А Боратынские достаточно древняя фамилия, известная на Руси с четырнадцатого века. Она от замка Боратынь, построенного в Галиции западнославянским полководцем Бежедаром. Сын его Дмитрий, унаследовавший замок, и стал родоначальником фамилии Боратынских.
Измени его наследники одну гласную букву на другую - не видать бы им наследства как своих ушей…
- В книге "Русские провинциальные усадьбы" (Воронеж, 2001 год) есть и твоя глава: "В стране Евгения Боратынского". Ты уточняешь в ней: родился Евгений Абрамович, действительно, в селе Вяжля Тамбовской губернии, но на земле Тамбовской целая страна Боратынского - "настолько тесно связаны жизнь и творчество поэта с сёлами и деревнями ныне Кирсановского и Умётского районов". Насколько мне известно, эту страну, землю Боратынского, ты исходил вдоль и поперёк.
- Если придерживаться фактов, впервые на землю поэта Боратынского я попал почти четверть века назад с задумкой организовать литературный праздник в его честь. Первое впечатление от этого заповедного уголка Тамбовщины: чувство простора и парения над землёй, когда я со своими спутниками оказался на холме былой дворянской усадьбы Мара. И - обида, потрясение от сознания того, что не удалось нам, его землякам и почитателям волшебной музы современника и собрата по творчеству великого Пушкина, сберечь уникальный уголок русской культуры, создаваемый родом Боратынских на протяжении 120 лет. Ведь эта одна из природных жемчужин нашего края высочайше дарована была уходящим на покой старым служакам русской армии, братьям вице-адмиралу Богдану и генерал-лейтенанту Абраму Боратынским в конце восемнадцатого века. А ведь у Евгения Абрамовича был здесь отчий дом, башня при въезде на усадьбу, ажурный мостик, сад, парк позади дома, каменный грот. И была церковь - храм Покрова Пресвятой Богородицы, украшавшая село Вяжля ещё до поселения в нём родителей поэта, некрополь при храме. Да в память об умершем своём супруге вдова генерала Александра Фёдоровна в имении Мара построит храм Вознесенья Господня, чем-то напоминавший Скорбященскую церковь в Козлове, ровесницу Вознесенья Боратынских…
Мысль воскресить Мару на реке Вяжля не давала покоя краеведам, литераторам Тамбовщины. Летом 1957 года архитектором из Москвы Виктором Белоусовым в сотрудничестве с тамбовским краеведом А.И. Захаровым был разработан проект восстановления главного усадебного дома в Маре. Но ни поняты, ни услышаны они не были…
С 1983 года по моей инициативе, поддержанной на кафедре литературы Мичуринского пединститута доцентом В.И. Попковым, на поляне и в усадебном парке имения Боратынских начали проводиться массовые праздники, посвящённые творчеству Евгения Абрамовича. В них стали принимать участие известные литераторы Тамбова, Мичуринска, а потом Воронежа и Курска.
Июнь 1994-го. К 150-летию со дня смерти Евгения Абрамовича на месте дома Боратынского установлен памятный знак с надписью: "Здесь был и будет стоять дом поэта Боратынского".
1995-1996. В комплексной экспедиции на средства праправнука поэта московского живописца Дмитрия Алексеева топографом Петром Кочетыговым нанесены были на карту основные объекты имения Мара: храм с оградой, дом, роща, липовая аллея. Вместе с археологом Владимиром Карпейкиным удалось вскрыть фундамент Вознесенского храма и главного усадебного дома. Учительница Софьинской школы М.И. Морозова нашла фотографию Вознесенского храма, это помогло определить размеры и дома, и храма. На собрании жителей села Софьино я дал обет через год на его месте установить Памятный крест. Изготовил его плотник Евгений Нечаев. Был сложен постамент. Водрузить крест я ездил вместе со своими детьми. Освятил крест священник Николай Торопцев, позже трагически погибший.
С того времени начиная ежегодно в день Вознесения Господнего стали совершаться у креста богослужения. Летом 2000 года в Маре началось восстановление фамильного некрополя Боратынских. В Софьинской школе им. Евгения Боратынского открылась комната-музей великого русского поэта.
Всё это стало реальным предвестием, что уникальное гнездо отечественной культуры на Тамбовской земле - Мара будет наконец полностью возрождено…
- Владимир Евгеньевич, в 1828 году петербургскому издателю не на пустом месте пришла мысль выпустить поэмы Александра Пушкина "Граф Нулин" и "Бал" Евгения Боратынского под одной обложкой. Так гений русской литературы посчитал достойным для себя поставить свою фамилию рядом с другой, что он, кажется, прежде не делал. Что ему было в имени Боратынского?
- Известно письмо Пушкина к А. Бестужеву от 1824 года. В нём строки: "Боратынский прелесть и чудо… После него никогда не буду печатать своих элегий". Ещё известнее, уже давно хрестоматия, другое его высказывание о поэте родом из Тамбовщины: "Он у нас оригинален - ибо мыслит. Он был бы оригинален и везде, ибо мыслит по-своему, правильно и независимо, между тем как чувствует сильно и глубоко". А Боратынский? Он отзывался о творчестве своего далёкого друга с обожанием и благоговением. В письме Пушкину от 1825 года: "Иди, довершай начатое ты, в коем поселился гений! Возведи русскую поэзию на ту ступень между поэзией всех народов, на которую Пётр Великий возвёл Россию между державами. Соверши один, что он совершил один"…
Мы с Владимиром Евгеньевичем говорим о том, что разве не чудо то обстоятельство, что Пушкин и Боратынский отсюда, из нашего двухвекового далека, практически ровесники? После появления на свет в Москве Саши Пушкина в начале июня 1799 года менее чем через год, в марте 1800-го, в тамбовской глуши, в Маре родился Женя Боратынский. Оба - дети, чуть ли не "двойняшки", великой русской культуры. Оба учились в привилегированных заведениях Санкт-Петербурга, один в Лицее, другой в Пажеском корпусе. Они не стали бы теми, кем образовали себя, без своих предшественников, создававших предпосылки для явления феномена русской литературы ХIХ века как великой мировой литературы. Замечательны были каждый в своём роде Кантемир, Ломоносов, Тредиаковский, Карамзин, Фонвизин, Державин, Батюшков, Жуковский… Не зря Пушкин, отвечая критику И.В. Киреевскому на его вопрос: "…Если просвещённый европеец, развернув перед нами все умственные сокровища своей страны, спросит нас: "Где литература ваша? Какими произведениями можете вы гордиться перед Европой?", заметил: "Где двадцатитрёхлетний критик мог написать столь занимательное, столь красноречивое "Обозрение словесности", - там есть словесность…", и в качестве положительного примера сослался на бегло перечисленные самим Киреевским в той же статье произведения: "…Историю государства Российского Карамзина, несколько од Державина, стихотворений Жуковского и Пушкина, несколько басен Крылова, несколько сцен из Фонвизина и Грибоедова…", чтобы уверенно и со знанием дела предсказать: "…и время зрелости оной уже недалеко"…
Творчество Пушкина - безусловная матрица современной великорусской литературы во всём её многообразии родов и видов. Сошлись мы с Владимиром Евгеньевичем (конечно, с его подачи специалиста во всей широте темы, её энтузиаста как литератора и сына тамбовской земли, родившей великого поэта) и на том, что муза Евгения Боратынского - неотъемлемая составная часть этой матрицы. Она с самого начала придала угаданную и понятую Пушкиным перспективу русской поэзии, развитую потом в так называемой тихой, раздумчивой, философичной поэзии Фетом, Георгием Ивановым, Ходасевичем. А в недавнее, наше время - Николаем Рубцовым, Владимиром Соколовым. Не говоря уже о лауреате Нобелевской премии Иосифе Бродском, назвавшем одно из стихотворений Евгения Боратынского - "Запустение" - "Лучшим стихотворением во всей русской поэзии".
В завершение нашего довольно долгого разговора я спросил:
- Зная (как мне кажется) твой характер, уверен, что на вручении тебе премии им. Евгения Боратынского ты не удержался от ответного слова.
- Да, я выступил, обращаясь к руководству области, - о настоятельной необходимости выполнить до конца наш святой долг перед памятью славного рода Боратынских и возродить, наконец, усадьбу Мара, которая, уверен, звала бы и притягивала к себе, как магнит, читателей и почитателей поэзии Евгения Боратынского. Вторая моя печаль - разрушенный в самом Тамбове дом племянника поэта - Петра, в котором уже работал литературный музей. И печаль третья: Софьинская школа. По воле модернизаторов образования у неё отняты старшие классы, школа из-за бесперспективности стала катастрофически терять учеников даже из средних классов…
Тем не менее мы с единомышленниками, а нас на Тамбовщине и по России немало, не собираемся опускать руки. Ведь не за горами 2014 год - год 170-летия упокоения не просто "значительного стихотворца Пушкинской поры" - великого поэта России мирового значения, Евгения Боратынского.