Обыкновенное чудо

Всероссийский научно-исследовательский институт генетики и селекции плодовых растений – государственное научное учреждение Российской академии сельскохозяйственных наук. Несмотря на перемены в названии, главные направления его деятельности остались прежними: это фундаментальные и приоритетные прикладные научные исследования в области генетики и селекции плодовых растений.
Центр вырос из питомника, основанного Иваном Мичуриным в 1899 году на участке в излучине реки Лесной Воронеж. Все работы там Мичурин проводил на собственные средства. 22 ноября 1918 года Народный комиссариат земледелия принял питомник в своё ведение и утвердил Мичурина в должности заведующего с правом приглашения себе помощника и необходимого штата по своему усмотрению для более широкой постановки дела. Сегодня сложно сказать, насколько добровольной была такая деприватизация, но то, что она состоялась официально, – это факт.
В январе 1921 года Иосиф Горшков – один из последователей и сподвижников Мичурина, пользуясь поддержкой местной власти, организовал репродукционное отделение питомника на землях бывшего Троицкого монастыря. В 1923 году постановлением Совнаркома РСФСР питомник был признан научно-исследовательским учреждением, имеющим общегосударственное значение. В последующем его переименовали в Селекционно-генетическую станцию плодовых культур, с 1934 года – в Центральную генетическую лабораторию имени Мичурина (ЦГЛ). В 1967 году за заслуги в развитии биологии, выведении новых сортов плодовых и ягодных культур и подготовку научных кадров ЦГЛ награждена орденом Трудового Красного Знамени.
В настоящее время Всероссийский НИИ генетики и селекции плодовых растений, входящий в структуру Федерального научного центра имени Мичурина –
крупное научно-теоретическое и методическое учреждение по разработке генетических основ и методов селекции плодовых растений. Здесь проводятся комплексные исследования совместно с учёными России и стран СНГ, а также Болгарии, Германии, Чехии, Китая и других стран. В институте имеется богатая генетическая коллекция, насчитывающая около шести тысяч генотипов, которые являются основой для проведения селекционной работы. Этот генофонд создан усилиями академика РАН Николая Савельева, возглавлявшего институт с 1992 года до конца своих дней. В НИИ существует и аспирантура.
Наш собеседник – заведующий селекционно-генетическим центром, доктор сельскохозяйственных наук Андрей Юшков.

– Андрей Николаевич, в последнее время слово «генетика», буквально не сходит с уст. К исследованиям в этой области ваши сотрудники имеют прямое и давнее отношение…
– Это лишний раз говорит о важности и перспективности подобных исследований. В нашем центре изучение наследственности проводится ещё со времён основания питомника Иваном Владимировичем Мичуриным. Свои эксперименты, связанные с генетикой, он ставил здесь. Уже позже появилась отдельная лаборатория, которая располагалась на месте нынешней, а современное здание в стиле сталинского ампира появилось в 1958 году. Генетика постепенно стала научной основой селекции, многие её экспериментальные и теоретические разработки привели к целому ряду открытий в изучении плодовых культур. Особенно после создания в нашем институте лаборатории ДНК-технологий благодаря научной дальновидности Николая Ивановича Савельева. Современный АПК невозможно рассматривать в отрыве от науки и от генетики в частности. Это и есть та самая инновационная составляющая сельского хозяйства, о которой так много сегодня говорят.

– Что такое Всероссийский НИИ генетики и селекции плодовых растений сегодня?
– Это четыре лаборатории: частной генетики и селекции (изучающая особенности наследования ценных признаков), генофонда (коллекция насчитывает около 6000 образцов), физиологии стрессоустойчивости и геномных технологий (разрабатывающая новые методы ускорения селекционного процесса) и биохимии и пищевых технологий (здесь оценивают биохимический состав плодов и готовят рекомендации по их промышленной и технологической переработке, лаборатория работает в тесном сотрудничестве с производственниками, в частности с «М-Конс-1» – экспериментальным предприятием по разработке и производству плодоовощной продукции). Кроме них, в структуре – административно-хозяйственный и производственный отделы.

– Скажите, как можно измерить условный КПД вашего учреждения за последнюю четверть века?
– Если не вдаваться в детали, можно говорить о разработанных нами новых подходах и методах исследований, позволяющих сократить сроки селекционного процесса.
В науке время, затраченное на исследования, играет решающую роль. В начале прошлого века для того, чтобы вывести новый сорт, требовалось до пятидесяти и более лет работы в питомнике и лабораториях, сегодня благодаря нашим разработкам этот период сократился в два-три раза.
С развитием и совершенствованием ДНК-технологий мы можем уже на раннем этапе (до плодоношения) с уверенностью сказать, каким будет качество плодов будущего сорта или его устойчивость к тем или иным заболеваниям. Даже такие детали, как, например, форма будущей кроны. Это позволяет с точностью до 90 процентов отбраковывать неперспективные экземпляры и работать уже с теми, которые представляют для нас и для потенциальных садоводческих хозяйств практический интерес.
В лабораторных условиях мы можем проверить сеянцы на их засухо- или морозоустойчивость. Сегодня появились наши авторские иммунные сорта, стопроцентно устойчивые к парше. Хотя, справедливости ради, первооткрывателями здесь выступили американцы, которые начали заниматься этим направлением в садоводстве ещё в 1943 году. Понятно, что тогда в СССР было не до таких научных изысканий, и это позволило им стать первыми в этой теме. Сегодня мы создали свои авторские сорта яблони, которые значительно превосходят зарубежные аналоги по стрессоустойчивости и выдерживают 40-градусные морозы: Вымпел, Благовест, Былина, Академик Казаков, Успенское, Скала и другие.
Задача учёных-генетиков состоит в том, чтобы улучшить существующее, созданное самой природой. Это возможно благодаря изучению генетических закономерностей плодовых культур, которые в свою очередь и позволяют получить новые сорта, условно говоря, с «заданными свойствами».

– Кто заказчики исследований?
– Государство, которое заказывает фундаментальные исследования с перспективой их освоения в реальном секторе АПК. Ещё с советских времён почти каждый экономический район страны имел свой научный центр, где занимались подобными исследованиями с учётом территориальных условий, в первую очередь географических и климатических. Например, в Сибири свой, на Кубани тоже свой. Институт генетики и селекции всегда имел всероссийское значение. Сегодня зона нашей деятельности охватывает всю Российскую Федерацию.

– Советский физик и корифей науки Лев Арцимович любил повторять: «Занятие наукой – это удовлетворение собственного любопытства за государственный счёт». Шутка хорошая, так как не лишена смысла…
– Отчасти. Так было во все времена, наука финансировалась из государственной казны. Что всегда говорило и говорит об уровне развития страны. Но такое любопытство должно приносить ощутимую пользу государству. Не случайно в СССР, когда этому уделялось первостепенное значение, было множество грандиозных научных открытий, появлялись передовые технологии и создавались научные школы.

– Вы получаете финансирование из федерального бюджета?
– Да. Хотя значительную часть нашего бюджета (примерно треть) составляют и собственные доходы: мы выращиваем и продаём яблоки, саженцы. Участвуем в различных программах и осваиваем научные гранты.

– Сколько человек трудятся в вашем учреждении?
– Около 100, это, конечно, меньше, чем в советские годы, тогда коллектив насчитывал почти 600 сотрудников. А вот площадь нашей «производственной» территории не изменилась, она составляет, как и прежде, около 1000 гектаров. Это в основном сады и питомники.

– Мичуринский район – тоже ваша научная площадка?
– Конечно. В его садоводческих хозяйствах растут наши сорта. И потом, сегодня, учитывая требования губернатора области Александра Валерьевича Никитина в плане возрождения и развития регионального садоводства, именно он и должен стать примером союза учёных и производственников. Исторически для этого здесь всё есть – мощнейшая научная база, прекрасные земли, отработанные и проверенные временем технологии.

– Вы застали старую школу в науке и нынешнюю. В чём их отличие?
– Нынешняя отличается большей степенью свободы. Сегодня научные труды не привязаны к идеологии, как в былые годы. Это весьма существенный момент. В СССР учёный, не состоящий в рядах КПСС, не мог выехать за границу на симпозиум или семинар. Теперь таких ограничений нет.
Сегодняшнее поколение учёных «компьютеризировано», что даёт возможность читать любую научную литературу и общаться напрямую со своими зарубежными коллегами. Возможность переписки по интернету – переворот в нашей работе. Раньше, чтобы отправить письмо за границу, нужно было получить не одно разрешение. Сегодня таких требований нет. Бюрократизм в этом плане минимизирован.
Наши сотрудники ездят в зарубежные командировки: в Германию, Сербию, Китай, Италию, Польшу и другие страны. У нас хорошая материально-техническая база. Это всё то, что я отношу к позитивным переменам, сравнивая ситуацию с той – советской. Если говорить о проблемных моментах, то, увы, сегодня мало молодёжи, тех, кому ещё нет тридцати лет. Средний возраст наших сотрудников 35-45 лет. Пенсионеры –
примерно 15 процентов коллектива. Самому старшему – 75 лет. Причин такого расклада несколько, но самая главная – невысокая зарплата начинающего учёного. Серьёзно заниматься научными исследованиями и при этом где-то ещё подрабатывать не получится. Поэтому зачастую выпускники вузов – наши потенциальные сотрудники – идут не в науку, а в бизнес…

– Несколько лет назад в «Известиях» была опубликована беседа с американским генетиком Крейгом Вентером, впервые создавшим искусственную клетку. Раньше, повторяя Пушкина, смысл деятельности учёного состоял в том, чтобы понять «и горний ангелов полёт, и гад морских подводный ход». Сейчас выяснилось, что любая серьёзная научная проблема ставит вопрос и о нравственных последствиях. Вмешательство в генетические и биологические связи действительно может вывести процесс из-под контроля?
– Я полагаю, этот тезис больше касается работ, связанных с исследованием генома человека. Мы не занимаемся генной инженерией. Не думаю, что опыты в садоводстве как-то затрагивают этические или моральные нормы. Кстати говоря, и при монастырях в садах выводят свои сорта.

– Как построена ваша работа: существует ли план «по открытиям»?
– Если считать таковым государственное задание, утверждённое Министерством науки и высшего образования РФ, то, пожалуй, да (смеётся). Это план, в котором расписана наша работа и который позволяет заниматься исследованиями, не распыляясь на мелочи. Проще говоря, издание научных трудов, публикация статей, проведение экспериментов, выведение новых сортов по различным культурам и передача их для дальнейшего сортоиспытания. Если для потребителя главными являются масса, вкус и качество плода, то для садоводов таких позиций в разы больше: это та же стрессоустойчивость, продуктивность, лёжкость и т.д. Оцениваются свыше 50 показателей. При этом по ряду таковых новый сорт, как минимум, не должен уступать контрольным сортам, а по другим обязательно превосходить их. После такой оценки, если она пройдёт успешно, его вносят в Госреестр селекционных достижений, и начинается его промышленное производство. Внесение в Госреестр – не простая формальность, именно она позволяет получать государственные субсидии на его выращивание в садах.

– В ведении ФНЦ и дом-музей, и питомник Мичурина – одна из главных достопримечательностей наукограда…
– Совершенно верно. Дому Ивана Владимировича Мичурина был присвоен статус музея ещё при жизни великого учёного, и он всегда находился в структуре ЦГЛ. Пока ситуация, связанная с его статусом, не изменилась. И, занимаясь своей работой, мы помним, благодаря кому в небольшом городе появились несколько серьёзных научных учреждений, о деятельности которых вскоре узнал весь мир. Наш институт отметил свой вековой юбилей, и это говорит о том, что без нас развитие и города, и региона, а значит, и всей страны представить сложно…