Две цитаты хотелось бы привести, характеризующие отношение признанных авторитетов искусства и культуры ко всему творчеству автора пьесы. Принадлежат они Мастерам, имена которых говорят сами за себя. Михаил Боярский: «В драматургии Володина слабые люди, но они всегда побеждают». Олег Табаков: «Дело не в результате, а в прививке, которую он сделал нам». После некоторых раздумий, какое же суждение ближе и больше имеет права на жизнь, вывод родился сам собой: обе оценки точны, обе имеют право на жизнь. Особенно - по отношению к «Старшей сестре».
Сюжет пьесы, как это умеет делать только Володин, внешне абсолютно незатейлив, обыден и прост. Из послевоенного детского дома забирает к себе на постоянное место жительства двух сестёр - Надю и Лиду - их родной дядя, Дмитрий Ухов. Человек с устоявшимся жизненным укладом и в силу возраста, и после участия в Великой Отечественной войне, и по всем своим взглядам на окружающий мир. Добрый, благожелательный, радушный, он-то и станет главным рифом на пути старшей сестры - Нади к призванию - театру, профессии актрисы, сцене. По его непреклонным убеждениям, со стороны Нади требуется жертвенность: отступиться от явной талантливости, даровитости, способностей ради приобретения специальности, получения хоть какого-то высшего образования не показавшей себя даже в первом туре при поступлении в театральный вуз младшей сестры - Лиды. А это значит - похорони мечту и возвращайся, Надежда Рязаева, на прежнюю стройку, зарабатывай деньги на семью всё в той же постылой должности учётчицы... И вновь будет перед тобой изо дня в день кирпич, цемент, бетон, хотя могли быть ликующий свет рампы, букеты цветов и бурные аплодисменты благодарной публики.
Психологически тонко протянутая нить между замыслом драматурга и воплощением его жизненных размышлений на сцене поражает. Действующие лица - не из числа заведомо выигрышных, это самые простые люди, не герои социалистического труда, не знатные комбайнёры и не космонавты. Таких персонажей мы видим в неисчислимом количестве каждый божий день рядом и вокруг нас. Не происходят в пьесе исключительные события - шторм, цунами, потоп, землетрясение, пожар, ураган. Никто никого не режет, не насилует, не убивает, чем переполнены выше края телевизионные сериалы всех каналов сегодняшнего телевидения. Нет в спектакле и затейливых интриганов, отъявленных негодяев, не происходит особо острых любовных коллизий. Но почему же с таким напряжением всматривается и вслушивается притихший зрительный зал в каждый сюжетный поворот, в каждое слово героев, в их взгляды, перепады настроения, в каждый жест и в каждую мизансцену?
Наверное, потому, что вся включённая в постановку труппа, весь дружный ансамбль сумел детально, до мелочей, с глубочайшим почтением к классику советской драматургии разобраться и понять, каково жилось молодым людям в 60-е годы прошлого века. На каком трагическом стыке, разломе сходились и расходились разные идеологии и общепринятые нормы морали. Каково приходилось попавшим в сложный любовный треугольник «героям» отвечать за свои чувства всесильным и всемогущим обкомам, горкомам, райкомам, заводским парткомам, запросто ломавшим судьбы и карьеры «виновникам» только за то, что они любят друг друга и вынуждены идти на разрыв семейных отношений.
Бунт человеческий и жертвенность человеческая с использованием всех величайших возможностей и жанров, дарованных театру в силу его специфики, - трагизм, открытая публицистичность, фарс, юмор, мелодрама, подтекст и дидактика - представлены в спектакле во всей красе. Во всей полноте. Как говорится, и насмеёшься, и наплачешься. Успех спектакля - безукоризненный почерк главного режиссёра театра Николая Елесина, с его доскональным знанием своего непростого дела, многолетним опытом прежней работы в областных творческих коллективах, с его преданностью музыке (и в рецензируемом спектакле, к слову, не раз спасающей ход действия от угрозы меланхолии или затянутых текстов). Наконец - в удивительном режиссёрском решении - придать спектаклю ход «Пятьсот весёлого поезда» с его неспешным ходом, длительными стоянками и постоянными остановками на безымянных полустанках и разъездах. Только это не станции в прямом смысле слова, а вехи жизни и судьбы неприкаянных душ, двух сестёр и их окружения, пытающихся найти смысл бытия, поймать птицу счастья и получить ответ на вопрос вопросов - как жить? Как нужно правильно жить? И так ли, как надо, мы живём?
Исполнительницы главных ролей - увенчанные престижными театральными наградами за несомненное профессиональное мастерство актрисы Наталья Попова (Надя) и Элеонора Морева (Лида) добиваются стопроцентного перевоплощения в заданные образы, представляя на суд зрителей вначале угловатых, забитых не очень-то радостной жизнью в детдоме провинциальных девчонок, не расстающихся со своими ужасными чемоданами - единственным «добром» из всего, что накоплено, а затем вырастающих в Личности. И пусть, если захочет, судит их по своим канонам суд божий и по своим законам суд человеческий, пусть оценивают «органы» деяния виновников торжества за все удачи и неудачи, ошибки и прегрешения... Сёстры - в силу трагичности родственной, кровной, неразрывной любви друг к другу - остаются такими, какие есть, какими были и в каких выросли десять лет спустя.
Это личности, да. Но не слепо упорствующие в своей непогрешимости упрямые ослицы, а сомневающиеся, мятущиеся натуры. Недаром и пронзает нас отчаянный крик в финале старшей сестры, Нади: «Что делать? Ну что же делать?».
Покончив с прежней юношеской эксцентричностью, обретая более глубокую театральную мудрость, гораздо точнее находит себя от роли к роли актёр Сергей Дубровский - тот самый дядя Ухов в рецензируемой пьесе. Преодолевая искушение к показным эффектам, внешней браваде, он исполняет свою роль семейного наставника и опекуна нарочито скромно, без помпезности, но с исключительной достоверностью, что прекрасно понимает и разделяет вместе с ним благодарная публика.
Органичны и просто не могут не быть упомянуты занятые в эпизодах актёры театра. Конечно, вставная сценка в бане может вызвать разные оценки, тут уж приходится полагаться на вкус режиссёра, коль он решил именно на комическом приёме пламенный женский диспут показать. Как говорится, делать нечего, доверимся медицине.
Но этот уморительный шут - страдалец ревнивой жены Огородников, в исполнении Виталия Мещерякова... Эта партийная комиссия, чопорная в своём величии, как Римский сенат, и беспощадная, как революционный трибунал... Эта театральная тройка, чётко показавшая на фоне портретов корифеев русской сцены приёмный ареопаг на входе в заветный ГИТИС или «Щуку», где Председатель - заслуженный артист РФ Яков Волговской, а в составе трио заслуженная артистка РФ Виктория Дзидзан... Этот застенчивый до болезненности жених Володя (актёр Сергей Холкин), глядя на которого так и всплывают в памяти слова песни незабвенной Людмилы Гурченко из «Карнавальной ночи»: «Всем хорош, но робок парень был, по пятам за ней ходил, глаз влюблённых не сводил, только нужных слов не находил...». Браво, господа актёры! Пять баллов вам за каждый эпизод!
И, конечно, спектакль бы просто не удался, не будь в рядах его создателей прекрасной сценографии и чётко, в контексте эпохи прошлых десятилетий, подобранного реквизита, костюмов мастером своего дела Еленой Олейник, отличной хореографии, танцевальных и звуковых номеров профессионалом высокого класса Татьяной Жукас.
***
Многие театральные критики прошлого и настоящего, искушённые искусствоведы единодушно признавали: с пьесой Александра Володина «Старшая сестра» открывалась новая эра, в отечественную литературу приходил новый герой.
А потому замысел Мичуринского театра драмы - приоткроем завесу секретности - поставить ещё одну премьеру юбиляра - «С любимыми не расставайтесь». И... самое главное! Если, Бог даст, всё получится, как это задумано, пригласить после пятого, седьмого, десятого показа «Сестёр», когда все неизбежные углы, огрехи, промахи, видимые лишь опытному режиссёрскому глазу, будут устранены, пригласить к нам, в Мичуринск саму ТАТЬЯНУ ВАСИЛЬЕВНУ ДОРОНИНУ!!! Со съёмок в фильме с которой в 1960-е годы начался и с блестящим именем которой поныне продолжается триумфальное шествие «Старшей сестры» по всем театрам нашей страны, ближнего и дальнего зарубежья»... Вместе с ней мы, как молитву, как любимый стих, как клятву, будем и будем повторять прозвучавшие в пьесе величественные слова «Неистового Виссариона» - Виссариона Белинского «Любите ли вы театр...».
Наверное, это всё равно, что спросить, любите ли вы жизнь? И, надеемся, это взаимно!