Лента новостей
Статья2 июня 2021, 16:42

«Молодильные яблоки» профессора Завадовского

В этом году празднуется 130-летний юбилей писателя Михаила Булгакова. Казалось бы, что может быть общего у Михаила Афанасьевич с нашим городом? На первый взгляд — ничего. Но в мире ничто не существует в отрыве друг от друга, и если потянуть за одну ниточку, то можно размотать целый клубок причинно-следственных связей.

И.В. Мичурин. Фото ТАСС
И.В. Мичурин. Фото ТАСС

«Собачье сердце»


Обожаемая интеллигенцией (и диссидентской, и официозной) повесть Михаила Булгакова «Собачье сердце», написанная в 1925 году, стала не только сатирой на дерзкие эксперименты в области науки, но и отражением социальных и политических процессов, происходивших в молодой республике Советов. Из-за цензуры к широкому кругу читателей бессмертное творение Михаила Афанасьевича пришло только в конце 1980-х годов. Тогда же и была показана по центральному телевидению двухсерийная экранизация повести, снятая в стилизованном под ретро чёрно-белом цвете режиссёром Владимиром Бортко.
В центре произведения прозорливого писателя — выдающийся хирург, профессор Филипп Филиппович Преображенский, достигший невероятных результатов в омоложении. Желая продвинуться в своих изысканиях дальше, гений задумал небывалый опыт — операцию по пересадке собаке человеческих гипофиза и семенников. Однако результаты превзошли все ожидания — Шарик постепенно стал превращаться в своего донора Клима Чугункина. Чем этот смелый эксперимент закончился, читающей аудитории напоминать не нужно.

Прототип


Михаил Афанасьевич в 1916 году получил диплом об утверждении «в степени лекаря», поэтому ему были хорошо известны новаторские подходы, которые изучали передовые представители медицинского сообщества. В СССР одним из наиболее ярких исследователей в области омоложения был основатель и первый директор Биологического музея имени Климента Аркадьевича Тимирязева, физиолог, эндокринолог, академик Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.И. Ленина Борис Завадовский. По одной из версий прототипами Филиппа Филипповича Преображенского стали братья Борис и Михаил Завадовские, чьи научные интересы часто пересекались.
Борис Михайлович предлагал способ омоложения пожилых людей путём пересадки семенников и яичников, взятых у молодой обезьяны. Осмысление экспериментов по вторжению в человеческую природу и стало центральной темой в повести Булгакова. Михаил Афанасьевич не разделял эйфории современников и относился с иронией и большой настороженностью к подобным опытам, что и нашло отражение в повести. Полагаем, что
и пёс по кличке Шарик в произведении появился неслучайно. Борис Михайлович, вдохновивший Булгакова на создание образа профессора Преображенского, учился у физиолога Ивана Павлова, который, как известно, ставил опыты на собаках. Эти же животные попали и в сферу научных интересов Завадовского.

Борис Михайлович
в гостях у Ивана Владимировича?


В 1933 году Борис Завадовский получил приглашение в наш город от 77-летнего великого преобразователя природы Ивана Мичурина. Нужно отметить, что селекционер, погружённый с головой в свою работу, всё же не был полностью оторван от жизни и, разумеется, знал об изысканиях Бориса Михайловича
в области омоложения и относился к ним, как и Булгаков, с недоверием и опасливой брезгливостью. Догадавшись, что гость может начать уговаривать его принять участие в эксперименте в качестве подопытного, Иван Владимирович отправил вслед пригласительному письму от 11 июля 1933 года ещё и телеграмму, адресованную Завадовскому.
Нам удалось познакомиться с документом, который хранится в фондах Государственного биологического музея имени Климента Аркадьевича Тимирязева:
«В дополнение к вчера присланному мной Вам ответу открытым письмом, нахожу необходимым предупредить Вас. Вероятно, Вы намеревались приехать ко мне, если я не ошибаюсь, с целью применения Вашего способа омоложения. Должен Вам сказать, что я ни в каком случае не соглашусь, несмотря ни на какой способ омоложения (лично меня).
С искренним уважением, И. Мичурин».
Письмо было набрано на печатной машинке, под текстом которого оставлен росчерк пера выдающегося учёного. Обращает на себя внимание деталь — слова «лично меня» в нём вписаны рукой Ивана Владимировича, который, вероятно, хотел внести ясность и конкретизировать: опыты над кем именно он не даёт согласия проводить (хотя и без этого уточнения всё очевидно).
На это письмо, датированное 12 июля 1933 года, в котором проявился непростой характер гения селекции, спустя девять дней в высшей степени дипломатично ответил Борис Михайлович:
«Глубокоуважаемый Иван Владимирович. Я очень признателен Вам за Ваше любезное согласие принять меня в Вашем замечательном учреждении. Что касается высказанного Вами дополнительно в письме опасения в том, не еду ли я к Вам с такими намерениями, то спешу уведомить Вас, что в своей поездке я осуществлю своё многолетнее желание лично познакомиться с работами одного из наиболее замечательных биологов-экспериментаторов нашей страны и засвидетельствовать Вам лично своё уважение, а также получить от Вас, если будет на то Ваше согласие — некоторые дополнительные материалы к выставке Ваших работ, уже имеющихся в руководимом мною Биомузее им. К.А. Тимирязева. Таким образом, едучи к Вам в качестве биолога, я меньше всего помнил о своей другой специальности — эндокринолога, имеющего некоторое отношение также и к вопросам омоложения. В виду большой моей загруженности научной и педагогической работой, я рассчитываю приехать к Вам около 6-7 августа. С искренним уважением Ваш проф. Б. М. Завадовский».
Скорее всего, Борис Михайлович отдавал себе вполне здравый отчёт в том, что подобных экспериментов над живым человеком, тем более выдающимся учёным, проводить ему никто не позволит. Опасения и предположения Ивана Владимировича на этот счёт, вероятнее всего, лишние.

Вопросы

Побывал ли Борис Михайлович в гостях у Ивана Владимировича или это так и осталось его нереализованным планом — нам пока выяснить не удалось. На этот вопрос однозначного ответа нам не смог дать и заведующий отделом общей биологии Государственного биологического музея имени Климента Аркадьевича Тимирязева в Москве Михаил Касаткин, так как в фондах документов довоенного периода не сохранилось. Как утверждают сотрудники учреждения, в личном архиве Михаила Завадовского есть только две открытки от Мичурина — с приглашением и отказом селекционера от «омоложения». Но нам удалось познакомиться и с письмом самого Бориса Михайловича, копия которого также хранится в фондах Государственного биологического музея имени Климента Аркадьевича Тимирязева и текст которого мы приводили выше. За ответом на волнующий нас вопрос мы обратились к директору Дома-музея Ивана Мичурина Людмиле Волокитиной.
Людмила Васильевна поставила под сомнение факт подлинности такой переписки, и небезосновательно. В первом письме Завадовскому Мичурин сообщает, что пришлёт за ним экипаж или автомобиль. Напомним, что документ датируется 1933 годом, а, как известно, личный автомобиль Ивану Владимировичу был подарен только в 1934 году. На что справедливо указала Людмила Васильевна. Её смущает и тот факт, что фамилия Завадовский не встречается в именном указателе фундаментального исследовательского труда о жизни и научном поприще гениального селекционера «Итоги шестидесятилетних работ». К тому же указанные выше письма Мичурина и Завадовского не были зарегистрированы личным секретарём Ивана Владимировича Андреем Бахаревым.
Бывал ли в гостях у выдающегося учёного Завадовский — прототип профессора Преображенского — вопрос пока открытый. Но то, что Иван Владимирович сначала мог пригласить уважаемого человека в гости, а следом послать письмо, содержащее слова «нахожу необходимым предупредить Вас» и «я ни
в коем случае не соглашусь», это как раз в характере Мичурина. Как сообщают биографы, он был весьма импульсивным человеком. Когда он с кем-то не сходился во мнении или во взглядах, то мог ответить резко, особенно, если это касалось дела, которому он был безраздельно предан. Но гению простительна эта черта.
Вероятнее всего, смелый экспериментатор просто так и не нашёл времени в своём плотном графике в виду «загруженности научной и педагогической работой» для посещения выдающего учёного, именем которого назван наш город. Вряд ли причиной проигнорированного приглашения стала обида, скорее всего, вмешались другие обстоятельства, так как после смерти Ивана Владимировича Борисом Михайловичем в его адрес было сказано немало добрых слов, проникнутых глубоким уважением.
Вот что, например, Завадовский пишет о Мичурине в статье «Животное и растение. Маленькое введение в науку о жизни»: «Вся его жизнь — это подвиг мужественного и самоотверженного служения науке. Всю свою долгую жизнь Иван Владимирович был воодушевлён чистейшей и бескорыстнейшей любовью к науке о жизни растений. Упорно, собственными руками работал он в своей зелёной лаборатории. Эти занятия составляли не только подлинную сущность всей его жизни, но и единственную отраду; никаких посторонних или честолюбивых соображений никогда не примешивалось к этим чувствам, хотя три четверти своей жизни Иван Владимирович прожил в нужде и лишениях, когда он и его близкие часто не имели самого необходимого, когда он, совсем один, непризнанный и осмеянный официальной царской наукой России, бесстрашно боролся за правоту своих идей».

И.В. Мичурин. Фото ТАСС
Б.М. Завадовский. Фото из архива  Государственного  биологического музея  имени К.А. Тимирязева.
Приглашение Мичурина. Скан-копия документа из архива  Государственного  биологического музея  имени К.А. Тимирязева.
Второе открытое письмо Мичурина Завадовскому. Скан-копия документа из архива  Государственного  биологического музея  имени К.А. Тимирязева.
Ответ Завадовского Мичурину. Скан-копия документа из архива  Государственного  биологического музея  имени К.А. Тимирязева.
И.В. Мичурин. Фото ТАСС
Автор:Денис Ерёмин