Двойной побег

В эти дни 205 лет назад родился наш земляк, декабрист, юнкер лейб-гвардии Московского полка, уроженец Козлова А.Н. Луцкий. Александр Николаевич был непосредственным участником восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. И это событие кардинальным образом изменило его жизнь.

Уже через две недели после подавления восстания на Сенатской площади император Николай I, стремясь представить произошедшее как чисто офицерский заговор, объявил "заблудших" нижних чинов невинными. Прощение было своеобразным, их в составе штрафного батальона и специально созданного лейб-гвардии Сводного полка отправили на Кавказ, а несколько человек - в Финляндский корпус и в дальние гарнизоны. Но восемь нижних чинов были тайно оставлены в Петропавловской крепости и преданы военному суду. В их числе и унтер-офицер А.Н. Луцкий. Ему вменялось в вину активное противодействие начальникам, призывы к бунту, да к тому же он ранил штыком жандарма и оскорбил генерала Милорадовича.
Суд был неспешным, и только 22 января 1827 года был вынесен приговор: "Луцкого, лишив унтер-офицерского звания и преимуществ обер-офицерского сына, по силе воинского 137-го артикула повесить, а рядового Поветкина, по воинскому 24-му артикулу, казнить смертию". Казалось, жизнь смельчака-декабриста вот-вот оборвётся, но… Через три месяца смертную казнь заменили ссылкой "в каторжную работу вечно".
Луцкому и Поветкину ещё повезло, остальные шесть солдат, оказавшихся под судом, были приговорены к наказанию шпицрутенами (от шести до восьми тысяч ударов) и ссылкой в бессрочные каторжные работы. После такого выживали далеко не все. А заключалось наказание в следующем. До тысячи солдат с палками или прутьями в руках выстраивались в две шеренги лицом друг к другу. Раздетого до пояса осуждённого привязывали к двум ружейным прикладам и вели между шеренгами. Под бдительным надзором фельдфебеля солдаты наносили удары, превращая бока и спину наказуемого в одну сплошную рану.
Всех осуждённых солдат ждала Нерчинская каторга. Но их отправляли не так, как декабристов-офицеров, а вместе с уголовными ссыльными, которые шли в Сибирь "по канату". Им предстояло всё время следования провести в ножных кандалах, а на время дневного перехода их дополнительно заковывали в наручные кандалы и пристёгивали к пруту или длинной верёвке, что и называлось канатом.
Долгий путь в Забайкалье начался для Луцкого в июне 1827 года. Партия каторжных двигалась очень медленно, проходя за день 20-25 вёрст. Приближаясь к селениям, вся партия запевала слезливую "Милосердную", выпрашивая у крестьян подаяние. Весь переход был, по существу, дополнительным наказанием, так как его срок не входил в срок каторги, который исчислялся с момента прибытия к месту каторжных работ.
В пересыльных партиях шли не только каторжане, но и ссыльные поселенцы, отношение к которым было более мягкое. С таким ссыльным Агафоном Непомнящим (фамилия выдаёт в нём профессионального бродягу) Луцкий поменялся именами и был размещён на жительство в одной из деревень Иркутской губернии. Впоследствии в материалах дела проходило, что он заплатил за тот обмен 60 рублей, деньги по тем временам немалые и, видимо, у него последние, так как оказался в полной нищете. Из-за отсутствия средств Александр Николаевич не мог куда-нибудь уехать и был вынужден написать письмо родственникам с просьбой о посылке денег.
Письмо не осталось незамеченным, и в июне 1829 года его задержали и заключили в Красноярский тюремный замок, где наш земляк провёл несколько месяцев, пока длилась переписка с Петербургом. Всё, что было связано с декабристами, подлежало личному докладу императору. Только 15 ноября 1829 года последовала резолюция Николая I: "отправить помянутого Луцкого, куда был сослан, на каторжную работу, наказав его, по существующему положению за вновь учинённое преступление". В феврале 1830 года Луцкий получил 100 ударов розгами и был отправлен на Новозерентуйский рудник Нерчинской каторги. Особенностью содержания здесь было то, что бессрочные каторжане жили вначале в ручных и ножных кандалах в тюремных камерах, а после того как администрация убеждалась в их "беспорочном" поведении, получали относительную свободу. Они могли жить вне острога, обзаводиться семьёй, заниматься сельским трудом. При этом каторжная работа в руднике оставалась для них неизменной. При таком режиме содержания появлялась возможность для побегов. И Луцкий её не упустил, но смог добраться только до Енисейска, где и был задержан. Последовало наказание плетьми и ужесточение содержания. Теперь его держали в тюрьме прикованным к рудничной тачке.
В общей сложности на каторге Луцкий провёл около 20 лет и только 10 апреля 1850 года вышел на поселение. Вместе с семьёй, которой он обзавёлся к этому времени, его поселили при Култуминском руднике. Происхождение из дворян и образование, выгодно отличавшие его от собратьев по каторге, позволили ему найти работу с жалованьем около 300 рублей серебром в год и хорошо зарекомендовать себя перед местным начальством. В декабре 1857 года ему и его законным детям решением императора были дарованы права по происхождению, что повысило его общественный статус, но жизнь не облегчило.
В 1859 году он с семейством, в котором было уже восемь детей, попытался уехать в Новгородскую губернию, но смог добраться только до Иркутска, где из-за болезни детей пробыл около года. Деньги закончились, помощи было ждать не от кого, и Луцкий был вынужден возвратиться в Забайкалье. Последние годы его жизни прошли в Нерчинске, где Александр Николаевич и умер 24 февраля 1882 г. на 78-м году жизни.