Профессионал

В 1970 году по окончании Мичуринского плодоовощного института, а ныне – Мичуринского государственного аграрного университета, молодой специалист чуть было не сделал карьеру сельхозруководителя. Дельного выпускника сначала поставили главным агрономом одного из совхозов Рязанской области, а потом и вовсе рекомендовали в председатели. Но что-то внутри ёкнуло: не моё. И на сельском хозяйстве был поставлен крест.
Искать новую работу не пришлось. Благодаря начальнику отделения по борьбе с хищениями социалистической собственности линейного отдела милиции С.П. Дрынкиной, угадавшей в молодом человеке особую хватку, Владимир Николаевич стал оперуполномоченным. В условиях тотального товарного дефицита работы сотрудникам ОБХСС хватало. Спекуляция цвела махровым цветом. Местным колоритом считались изделия из кроличьего пуха. Заезжие «купцы» с удовольствием скупали носочки-платочки мичуринских мастериц для последующей перепродажи. Но и в транспортной милиции В.Н. Дубровский задержался ненадолго.

ОТ ЗВОНКА ДО ЗВОНКА

Внутренний голос настойчиво звал его туда, где выживают сильнейшие. Таким местом на целых 15 последующих лет стал для нашего героя следственный изолятор. Вот она, настоящая школа жизни для оперативника. «От звонка до звонка я свой срок отсидел, - шутит по поводу работы в СИЗО Владимир Николаевич и вспоминает эти годы не без гордости. – В тот период мне очень пригодились навыки спортсмена. Семнадцать лет подряд я был чемпионом области в гиревом спорте от общества «Динамо». А ещё имел первый разряд по пулевой стрельбе. В 1981 году участвовал даже в первенстве Советского Союза по летнему многоборью ГТО. Так вот, первым делом в изоляторе надо было завоевать авторитет у заключённых. И я мерялся с ними силой. В прямом смысле слова. Садился за стол и боролся руками. Сокамерники болели за своих, но это им не помогало. Физическая сила придавала мне вес в их глазах. А что главное в оперативной работе? Умение наладить контакт с людьми. Я знал, что мне доверяют и за спиной плохо не отзываются. На том и стоял».
В конце 80-х годов прошлого века работа была напряжённой. Развернувшаяся в стране перестройка подстегнула преступность, и сотрудники правоохранительных органов буквально не вылезали из кабинетов. В какой-то момент от перенапряжения у Владимира Николаевича, занимавшего тогда должность начальника оперативной части, до критического уровня упало давление. А тут случилось самое страшное - настоящий арестантский бунт. Под Вербное воскресенье 1989 года по колониям и изоляторам нескольких регионов страны прокатилась волна массовых беспорядков. Заключённые взяли в руки чайники, металлические миски и били ими в двери, решётки окон, привлекая внимание и выкрикивая разные требования.
- Меня в тот момент не было на месте, - вспоминает В.Н. Дубровский. - Но, узнав о случившемся, я тотчас отправился в изолятор на перекрёсток улиц Советской и Красной. Уже возле автовокзала услыхал отдалённые звуки чудовищного оркестра.
- Что будем делать? – с надеждой обратились к показавшемуся в дверях Дубровскому коллеги.
- Я пошёл, - стараясь держать себя в руках и на ходу обдумывая план действий, решительно ответил начальник оперативной части и поднялся на второй этаж в камеру №14. От страшного звона в голове всё вибрировало, сердце стучало, как набат.
У сидельцев своя субординация. Руководить коллективом заключённых в исправительном учреждении криминальными авторитетами назначается «положенец». Вот к нему-то и отправился В.Н. Дубровский. Сопровождавший его охранник никак не мог попасть ключом в замочную скважину. «Нельзя показывать слабость, нужно с ходу расставить все точки над «i», - досадливо подумал старший по званию и взял ключи в свои руки. Спустя минуту вошёл в камеру, словно нырнул в омут.
- «Максюта», прекращай балаган, давай разговаривать, - как можно строже произнёс начальник. Двадцать взъерошенных, раскрасневшихся от азарта арестантов замерли в ожидании развязки. Сыграли отбой по трубам. И вдруг стало так непривычно тихо, что можно было услышать полёт мухи.
- Начальник, хотим улучшения условий. У нас бельё грязное, черви в капусте, - начали загибать пальцы зэки.
- Разберёмся, - пообещал Дубровский. Ему поверили.
Владимир Николаевич до сих пор с благодарностью вспоминает начальника СИЗО В.И. Козодаева, у которого перенял дух коллективизма, уважительного отношения к подчинённым. В то время часто приходилось сотрудничать с милицией, особенно тесным было общение с начальником криминальной милиции В.М. Просветовым. В итоге Виктор Матвеевич переманил В.Н. Дубровского в отдел уголовного розыска.

НИ МИНУТЫ ПОКОЯ

Новичок рьяно взялся за дело. В первую же неделю раскрыл 19 краж имущества, за что получил шикарную премию в 200 рублей. Позже за В.Н. Дубровским закрепились убойные дела. Особенно страшным выдался год принятия моратория на смертную казнь. Тогда количество убийств в Мичуринске возросло аж в шесть раз! И вновь последовала работа без сна и отдыха. Никаких больничных, а если отпуск, то максимум на неделю. По преступлениям, в раскрытии которых довелось участвовать Владимиру Николаевичу, можно написать несколько томов остросюжетных детективов. С таким предложением к нему как-то раз обратился приезжий писатель. Но ворошить в памяти былое отошедшему от дел отставнику не захотелось.
Некоторые случаи до сих пор будоражат память ветерана органов внутренних дел. Например, убийство старшеклассницы одной из городских школ в начале двухтысячных. Оставалось несколько дней до выпускного, когда девушка с подругой отправилась гулять на Громушинский пруд. К девушкам пристали незнакомцы. Подруга убежала, а она не смогла вырваться из рук насильников и погибла. После ознакомления с подробностями случившегося даже видавший виды милиционер двое суток не мог заснуть. У самого подрастали две дочери, и, как отец, он невольно представлял на месте жертвы кого-то из них. Раскрыть злодеяние стало для него делом чести. Однако всё осложнялось тем, что подруга убитой отказалась помочь следствию. Пришлось восстанавливать картину по крупицам, искать малейшие зацепки. Виновных нашли, ими оказались двое несовершеннолетних и один взрослый мужчина, ранее сидевший за изнасилование. Изуверам дали сроки от девяти до 24 лет. Ученики класса, в котором училась девушка, отменили выпускной бал в знак траура по погибшей однокласснице.
Нередко всего одна деталь играла решающую роль при отработке версии. Так было с убийством жительницы Мичуринска в 1998 году. Женщина возвращалась в Донское с вечеринки, и два проезжавших мимо автомобилиста предложили сесть в машину. Сначала дама согласилась, но потом, передумав, пошла пешком. На этом история могла бы и закончиться. Но подвыпившая попутчица напоследок бросила «благодетелям» что-то обидное и трагически изменила не только свою судьбу, но и судьбы всех своих родных.
Когда её тело нашли в придорожных кустах, Владимир Николаевич обратил внимание на особую травму пальца. И тогда незатейливая версия о ревнивом муже сменилась версией с машиной. Такое увечье было возможно в случае резкого удара автомобильной дверью. Выяснилось, что убийцы и насильники попытались остановить женщину, когда та собиралась выпрыгнуть на ходу, и поранили ей руку. Муж спустя два месяца после гибели супруги покончил жизнь самоубийством, не пережив горя. В живых осталась лишь несовершеннолетняя дочь. Преступникам дали пять и семнадцать лет заключения. Эта история совсем недавно получила продолжение. 10 января 2015 года на просёлочной дороге возле села Туровки Мичуринского района местные жители обнаружили трупы двух мужчин. Ими оказались те самые субъекты. Повзрослевшая дочь убитой, дождавшись их выхода на свободу, отомстила за мать. Вначале она повезла их на кладбище для раскаяния, но ссора в дороге с участием сожителя девушки и близкого родственника довела до поножовщины со смертельным исходом.

ВСЯ СОЛЬ В ДЕТАЛЯХ

Внимание к деталям не раз помогало офицеру МВД раскрутить клубок запутанных обстоятельств. Один душегуб, спровадивший на тот свет двух стариков из-за аферы с квартирой, придумал себе с помощью знакомого врача железное алиби с нападением. Демонстрируя свежую рану на животе, он в подробностях описывал по просьбе следователя приметы преступника. «И как же вы запомнили столько мелочей, да ещё и в темноте?» - поинтересовался заместитель начальника уголовного розыска. Крыть подозреваемому было нечем.
В другой раз зацепкой послужила перевязанная рана на голове зверски убитой аспирантки пединститута. Пока другие сотрудники склонялись к версии маньяка, Владимир Николаевич заподозрил в преступлении мать погибшей, фрача-физиотерапевта, деспотичную женщину с нотками агрессии в характере. Только она могла неожиданно пожалеть жертву и обвязать её голову шарфом. Подозреваемая долго не сознавалась в чудовищном злодеянии, но всё новые обстоятельства дела (ночные звонки, едва заметный отпечаток окровавленной руки на стене у входа в квартиру) чётко указывали на её причастность к преступлению. В конце концов последовало признание.

САМОЕ ЦЕННОЕ - ЛЮДИ

Рядом с Владимиром Николаевичем всегда были верные товарищи, его опергруппа: старшие оперуполномоченные В.В. Харников, И.А. Тегенёв, А.В. Тарасов, А.Ю. Вехов. Сколько воспитанников В.Н. Дубровского поднялось по служебной лестнице, всех не перечесть! Свой принцип работы подполковник внутренней службы в отставке формулирует так: «Я старался всю работу с подчинёнными строить на доверии и индивидуальном подходе. Чтобы они боялись не того, что я буду ругаться, а только того, что могут подвести. Никогда не давал своих ребят в обиду вышестоящему начальству, старался брать ответственность за промахи на себя».
Кажется, на такой тяжёлой работе недолго разувериться в людях, перегореть. Но Владимир Николаевич при любых обстоятельствах остаётся оптимистичным и энергичным человеком. И не сидит сложа руки. Его наперебой приглашают администратором в самые известные кафе города. Он соглашается. А ещё с удовольствием трудится на даче. Прожитой жизнью доволен, хотя набил много шишек, а больших богатств не скопил. Зато остался уважаемым человеком. «Вы – глыба», - бывало, говаривал колеге бывший начальник городского УВД Пётр Владимирович Шушпанников. Такие слова дорогого стоят.