Перед роковой дуэлью под Пятигорском молодого красавца гвардейского офицера Николая Мартынова с другим офицером, Михаилом Лермонтовым, 8 июля 1841 года отдыхающей там молодёжью, в основном армейской служивой, в честь знакомых питерских дам, лечащихся на водах, затеян был бал. Деньги на него собрали по подписке - вскладчину. Вдохновителем сего курортного увеселения называли как раз Михаила Юрьевича с друзьями. Площадку для танцев выбрали возле грота Дианы, украсили его цветами, коврами, зеркалами для дам. Общество было настроено весело, "Лермонтов танцевал необыкновенно много", вспомнят потом некоторые из участников рокового события в записи биографа Лермонтова П.А. Висковатова.
Между тем некоторые из влиятельных личностей из приезжающего в Пятигорск общества, петербургских салонов только и ждали случая, чтобы наказать несносного выскочку и задиру: кто-нибудь, выведенный из терпения, должен же проучить "ядовитую гадину", молодого поэта, осмелившегося с невиданной силой боли и презрения заклеймить их, подлинных виновников гибели Александра Пушкина, случившейся всего четыре с половиной года тому назад.
Оставалось только найти исполнителя. Если в случае с Пушкиным интриганам пришлось прибегнуть к иностранцу, французскому офицеру на царской службе - Дантесу, в случае с Лермонтовым всё оказалось до смешного просто. Жертва сам подставился своими смешными карикатурами на гвардейца Мартынова - самолюбивого и тщеславного позёра. Лермонтов на свою беду ко всему ещё был талантливым художником, и Мартынов с его фанфаронством, стремлением поразить воображение дам экзотичным одеянием под крутого черкеса, нескрываемыми мечтами об орденах и чинах: "непременно - до генеральского" часто оказывался мишенью для острого карандаша Мишеля (как называли Лермонтова в дружеской офицерской среде).
Обозлённый и умело подстрекаемый оказавшимися в нужный момент и нужном месте кое-кем из Лермонтовым заклеймённых "надменных потомков известной подлостью прославленных отцов" кавалергард Мартынов решается вызвать обидчика на дуэль. Поэт вызов немедленно принял, впрочем, не без насмешливого удивления, будто давно этого ожидал.
15 июля было назначено днём поединка. Выбрали место - невдалеке от подножия горы Машук. Мало кто из друзей верил в серьёзность развязки драмы. Почему-то в кругу молодёжи полагали дуэль небольшим гусарским развлечением, шли на него, как на продолжение затянувшегося пикника, а не на смертельный бой.
"День был знойный, удушливый, в воздухе чувствовалась гроза", - запишет потом биограф П. Висковатов воспоминания очевидцев. Противников развели по краям барьера. Они должны были дождаться команды: "Сходись!". И она раздалась. Мартынов пошёл быстрыми шагами к барьеру, тщательно наводя пистолет. Лермонтов остался недвижим, только взвёл курок, поднял пистолет дулом вверх и, помня наставление своего секунданта Столыпина, заслонился рукой и локтем. При счёте "три!" Мартынов повернул пистолет курком в сторону (это называлось на "французский" манер - как стрелял Дантес в Пушкина!). Раздался выстрел, и Лермонтов упал как подкошенный, даже не успев схватиться за больное место… Поражённый исходом бросился Мартынов к упавшему: "Миша, прости меня!" - вырвался у него крик испуга и сожаления…
"Где было Мартынову задумываться над Лермонтовым как великим поэтом, когда один из товарищей поэта Арнольди ещё в 1884 году говорил, что все они в то время писали стихи не хуже Лермонтова", - запишет свидетельское показание участника дуэли первый биограф и исследователь жизни и творчества Михаила Юрьевича П. Висковатов.
Действительно, откуда было знать недалёкому и простоватому кавалергарду, что убитый им "почти в шутку", "развлечения праздной офицерской публики ради" приятель Миша ещё мальчишкой, в свои 16 лет едва ли не на равных выговорит Пушкину за его опубликованное в "Литературной газете" (май 1830) как бы примирительное "Послание к вельможе", посвящённое сановнику екатерининского времени Н. Юсупову. И в этом "детском" стихотворении было написано прекрасным пушкинским слогом: