Комета

В эти дни отмечает своё 60-летие известный в Мичуринске литератор, автор многочисленных юмористических зарисовок и стихотворных произведений А.Т. Смагин. Полагая, что представление о творчестве конкретного человека лучше всего складывается по его произведениям, мы публикуем сегодня один из его последних рассказов. Кстати, недавно наш давний автор был удостоен литературной премии имени просветителя, переводчика и книгоиздателя И.Г. Рахманинова, с чем мы его от души и поздравляем.

Скандал в нашем отделе, возможно, разразился бы и сам по себе. Со временем, конечно. А тут события ускорились. На землю падала комета.
- Ну вот, - сказал Свищев, зачем-то протирая от пыли теперь ненужный уже отчёт. - Всё. Кончились заботы и печали.
- Да брось. Может, это… - начал Красиков. Начал, как всегда, невпопад. Он вообще странный, этот Красиков. Ему говорят - чёрное, а он - белое. Всем ясно, что хана, а он "может это".
- Ага, - сказал Свищев за злой усмешечкой, - "это…" - и бросил отчёт на стол. - А может и… - Свищев не договорил. Дверь распахнулась, и вошёл Колошин, заведующий. Мы поприветствовали его и думали, что Свищев замолчал, чтобы тоже поздороваться, но остановился он совсем не затем.
- А-а, дорогой шеф, - желчно произнёс он и демонстративно уселся на стол. - Ну, как вам в моей трёхкомнатной?
Интонация, поза и тем более тема были так необычны, что у нас сбилось дыхание.
- Я спрашиваю, в трёхкомнатной как?
Колошин не отвечал и только в удивлении пучил глаза.
Три года назад у Свищева была возможность получить трёхкомнатную. У него даже - как говорили компетентные люди - было преимущество: на две медицинские справки и одного ребёнка больше. Но Колошин задавил его должностью, и тот остался в двух.
- Хапуга вы, - сказал Свищев. Потом подумал и прибавил: - Крохобор.
Заведующий вытянулся, как парализованный, и глотал воздух.
- Ххам, - наконец выдавил он. - Наглец. - Затем, вдохнув полной грудью, обратился к нам.
- Вы слышали? - спросил он. - Он обзывался! Вы слышали?
- Слышали, - сказал Красиков, и я не узнал его голоса. - Слышали, как вы обозвали его наглецом. А сами вы… - Красиков на какое-то мгновение замялся. - А сами вы - подонок, - выложил он неожиданно не только для нас, но и для себя.
Лицо заведующего заметно вытянулось.
- Подонок, подонок, - как бы успокаивая себя, продолжал Красиков. - Вы когда с моей женой на вечере танцевали, что ей говорили?
- Что я ей говорил?
- Не надо вопрошать, Виктор Иванович! Не надо. Вы ей сказали: "С вашими данными, Леночка, вам бы такого мужа…". Ловелас! Я вас давно мечтал к стенке припечатать. И сейчас… - Красиков встал и пошёл на заведующего. Но его, конечно, остановили. Потому что если он сейчас приложит к нему свою двухпудовку, то и говорить будет не с кем. А высказаться вдруг захотелось всем.
- Ну как там? - ехидно произнёс Хлебов. - В Ленинграде-то? Петра Первого небось видели. На коне… Он бы слез с коня да вам по… лицу, чтоб знали, как по чужим темам ездить. Если бы на периферию куда-нибудь, то меня, а если…
- А с премией?! - кричал я. - С премией как вы меня?
Заведующий только крутил головой, с удивлением смотря то на одного, то на другого, и с ужасом повторял: "И вы?! И вы?!" Потом вдруг замер и хватил по столу сухим кулачком.
- Ну что ж, - проскрежетал он и обвёл всех пронзительным взглядом. - Ладно!
И дверь за ним с грохотом закрылась. И стало тихо. Ужасающе тихо. Так тихо, что стало страшно: вдруг комета пролетит мимо.