Козловские дороги

«Пыль - наша стихия, - утверждали коренные горожане. - Как наступает сушь, так город окутывается пылью. Пылят мощёные и немощёные улицы, пылят площади и базары». Действительно, в отличие от других городов козловская пыль была особенная: она не только грязнила всё, на что садилась, она разъедала глаза, щекотала ноздри, першила в горле. Причина такой язвительности была довольно проста - в местной пыли содержалось столько же навоза и песка, сколько и нюхательного табака. Способствовали тому пять табачных фабрик, на которых резали, крошили, мяли и тёрли махорку.
По свидетельствам очевидцев, некогда табачная пыль устилала все городские мостовые, покрывала дома, проникала в квартиры и магазины, садилась на мебель и съестные припасы, продававшиеся в магазинах.
При этом больше всех страдали от козловской пыли горничные, вынужденные глотать её в неимоверных количествах при выколачивании платьев своих барынь. От поднимавшихся пыльных облаков даже затмевалось солнце, что вызывало неподдельное раздражение почтенных отцов семейств. Согласно сохранившимся воспоминаниям, самым пыльным и грязным местом в Козлове начала ХХ века была Сенная площадь*. Не проходило и дня, чтобы во время распутицы прохожие не потеряли бы здесь даже глубокие калоши. Однако не только горожане страдали от пыли и грязи, в большей степени от этого наказания страдали лошади, составлявшие повсеместно в те времена главный гужевой транспорт.
«Нужно хотя бы раз посмотреть, как весной или осенью мужицкие телеги застревают в Пятницких или Архангельских топях, как ломаются оси, оглобли, как рвётся сбруя, становятся измученные животные!» - возмущались горожане. Действительно, ямы на козловских улицах были такими, что крестьянские лошади, вытаскивая из ям возы, зачастую падали замертво.
На протяжении ряда лет городская управа, конечно же, предпринимала многочисленные попытки, чтобы исправить положение дел. Но все они по разным причинам терпели неудачу. И вот однажды случай предоставил городской администрации уникальную возможность в решении дорожной проблемы.
По свидетельству специалистов, река Лесной Воронеж протекала по каменному ложу, состоявшему из кварца, который служил для изготовления прекрасного булыжника для мощения мостовых. До сих пор этот каменный пласт довольно большой толщины залегает под всем городом на уровне реки. Подтверждением этому стали буровые работы по устройству артезианской скважины, проведённые в марте 1901 года при паровой мельнице П.И. Калмыкова. На глубине, соответствующей уровню реки, бур встретил кварцевый камень, прохождение через который стоило больших трудов. Этот камень мостовая комиссия и решила использовать для ремонта старых и устройства новых городских мостовых.
...Только раз в несколько лет река открывала взору горожан свои каменные сокровища. Случалось это в периоды малой воды. Весной 1901 года именно такой случай настал: в прошедшее половодье прорвало несколько водяных мельниц, расположенных вниз по течению Лесного Воронежа. В связи с этим вся вода сбежала вниз и река сильно обмелела. Благодаря этому каменное дно реки обнажилось, и мостовая комиссия Козловской городской управы решила начать разработку камня. По воспоминаниям современников, камень рвали порохом. Взрывы были слышны на весь город. В тот раз успели добыть до пяти кубических саженей.
Ещё одна каменоломня была открыта в самом центре Козлова, против Пушкарской церкви. В первой половине июня землекопы, нанятые мостовой комиссией, сняли верхний слой земли и под ним нашли массивные залежи кварца, такие же, что и на дне Лесного Воронежа. Как и ранее, добывали его с помощью пороховых зарядов, однако вскоре в дело вмешалась городская полиция, которая и прекратила столь удачно начатое предприятие.
Так пути проникновения в недра городского холма оказались заказаны. Но вскоре был найден ещё более простой путь добычи камня для мощения улиц. Как оказалось, изрядные его запасы находились прямо на поверхности некоторых улиц. Таковыми оказались часть Монастырской (к Набережной и Тамбовской), Пятницкая, Питейная и Архангельская. Однако было бы неверно полагать, что благоустройством городских улиц была озабочена лишь городская управа. Существенную помощь в улучшении местных магистралей оказывало и правление Рязано-Козловской железной дороги. Именно оно установило специальный Мостовой сбор - средства, собираемые в пользу города с грузов, подвозимых к отправлению. Согласно сохранившимся архивным данным в разные годы эта сумма колебалась в пределах 12-18 тысяч рублей.
«Мостовые в Козлове плохи - это уже признано всеми, кто имел удовольствие гранить их собственными ногами, - отмечала городская газета тех лет. - Но ещё хуже тротуары. Не говоря о боковых и отдалённых улицах Пятницкой, Питейной, Мясницкой, Шацкой, Прогонной, Тамбовской. Даже наицентральнейшая - Московская улица - вопиет своими тротуарами к небу».
«Мамонтовы клыки», «адамовы рёбра» - какими только эпитетами не награждали наши предшественники городские тротуары в начале ХХ века. Однако к этому времени скромными и редкими оазисами среди «клыков» и «рёбер» стали появляться на Московской улице первые асфальтовые тротуары, на которых, по выражению современников, нога отдыхала. Тем не менее на рубеже веков даже в центральной части Козлова встречалось ещё достаточно мест с болотцами, не пересыхавшими летом. По свидетельствам очевидцев, на них гнездились дикие утки, которые при приближении прохожих, взмахнув крыльями, тотчас дружно снимались с места и улетали…

* В настоящее время территория между улицами Карла Маркса и Революционной.