Левша русской классики

Левша - это не как все. Но и без намёков на уклоны, в левизну, например. Николай Семёнович Лесков - классик в великой русской литературе сам по себе. Он, одухотворённый любовью к русскому народу, признавал среди всех направлений одно: свободу ума и совести писателя-художника.

Создатель уникальных даже на фоне лучших прозаических произведений пушкинского золотого века - "Соборяне", "Очарованный странник", "Запечатлённый ангел", "Левша (Сказ о тульском косом Левше и стальной блохе)", "Тупейный художник", "Заячий ремиз" - Николай Семёнович Лесков родился в селе Горохове на Орловщине 4 (16) февраля 1831 года в семье небогатого служащего из поповичей. Образование получит в орловской гимназии. Особенно повезёт с преподавателями литературы, умными и сведущими собирателями лучшего из отечественного и мирового художественного слова.
Благодаря им Лесков станет и останется до конца дней своих ценителем и владельцем редких книг, в том числе древнейших русских сочинений.
После окончания гимназии начнёт он службу чиновником Орловской уголовной палаты, затем Киевской казённой палаты, где скоро станет помощником столоначальника. Киев, как потом напишет Николай Лесков, уже известный писатель, "в течение десяти лет был моею житейской школою".
Мало кто из русских писателей столько будет ездить по России, сколько Николай Лесков. "Я не изучал народ… я вырос в народе, спал с ним на росистой траве ночного под овчинным тулупом… я с народом был свой человек, знал русского человека в самую его глубь". В самую глубь знал он и русскую историю.
Первым крупным произведением Лескова, уже известного петербургского журналиста, репортёра газеты "Северная пчела" и начинающего прозаика, автора рассказов "Овцебык", "Разбойник", "Засуха" и других, явится роман "Некуда". Он-то, особенно второй - "На ножах", и поссорит надолго Лескова с демократической печатью направления, определяемого Чернышевским, Добролюбовым и Писаревым. "Некуда" - вина моей скромной известности и бездны самых тяжких для меня оскорблений", - вспомнит Николай Семёнович позже. "Противники мои писали и до сих пор готовы повторять, что роман этот сочинён по заказу 111 Отделения (жандармского). На самом же деле цензура не душила ни одной моей книги с таким остервенением, как "Некуда".
А дело было в газетно-журнальной полемике вокруг петербургских пожаров, внезапно заполыхавших в начале 60-х годов ХIХ века. Отметился по этой политико-криминальной проблеме в "Северной пчеле" и молодой Лесков. Не больше, не меньше он потребовал от властей развеять слухи о поджигателях якобы из числа демократически настроенной студенческой молодёжи, найти, назвать и наказать по закону истинных виновников поджогов. И был понят демократами с точностью до наоборот - как подсказку охранке, кто пускает в столице "красного петуха".
По-видимому, окончательно убедит лагерь Чернышевского и Добролюбова в "провокаторской сущности" Лескова его уничтожающе антинигилистический роман "Некуда". Прогрессисты с негодованием объявят автора этого и следующего его крупного произведения "На ножах" "…враждебным всему демократическому движению". "Приговором" без права на обжалование станет статья молодого кумира лагеря революционных демократов Дмитрия Писарева "Прогулка по садам российской словесности".
"…Лесков получит удар в сердце, совершенно не заслуженный им", - скажет уже после смерти Лескова Максим Горький, одним из первых деятелей русской литературы нового времени оценивший истинное значение этого русского гения для отечественной культуры. И прибавит: "…Он стремился приободрить, воодушевить Русь…".
Сам Николай Семёнович знал себе цену. И знала её вся читающая Россия. Его любил и лечил от сердечной недостаточности (последствие несправедливого того наговора) младший собрат по русской словесности, доктор Чехов. С ним уважительно переписывались, как с равным, Лев Толстой, который однажды скажет: "Лесков - писатель будущего, и его жизнь в литературе глубоко поучительна", Фёдор Достоевский, Иван Аксаков, великий драматург Островский, романист Писемский…
"Лучшее время не позади нас. Это верно и приятия достойно", - напишет Николай Семёнович на склоне лет.
Если наше время можно отнести к не самому худшему, а жизнь и творчество одного только Лескова из золотого фонда нашей классики (полного Собрания его сочинений до сих пор нет) так глубоко поучительны, разве не нуждаются в ясности и определённости для судьбы лучшей в мире русской художественной словесности сегодняшние не слишком внятные и обнадёживающие реформы в сфере народного образования, скукоживающие литературу до почти второстепенного школьного предмета?