Служение читающим

Начало 80-х прошлого века. Утро в редакции "Мичуринской правды". Только и разговоров о пожаре в Центральной библиотеке. Случались такие прискорбные события и в других заведениях, на предприятиях, не говоря уж о жилье - никакие прописные предосторожности, увы, порой не спасают от пожаров. Но библиотека, да ещё Центральная, куда не зарастает народная тропа, - ЧП общественного масштаба.
МЫ, журналисты, для кого библиотека, его книжная и газетная информационная база - хлеб насущный, и сами озабочены. А тут - читатели. Тревожные звонки, личные изъявления скорби, как на похоронах. Одним из первых - Валя Малахов. Валентин Николаевич - наш постоянный автор, профессиональный переводчик с немецкого. Он, что называется, вне себя:
- Культурная катастрофа!
Город найдёт жильё для книжек. Оно, пока не переберётся на постоянное место обиталища в правое крыло бывшей Белой казармы, довольно долго будет оставаться временным. И вот, несколько отдающая горечью, дымком того давнего пожара, необходимость нового переезда. И опять - временного, что по старой русской поговорке иногда не легче двух пожаров. На этот раз причина - капитальный ремонт.
Солнечным деньком наступившего бабьего лета ищет для меня в выпотрошенных до голых стен двух этажах здания уголок, чтобы поговорить "за жизнь", как говорят в Одессе, заведующая читальным залом Центральной библиотеки городской библиотечной системы Любовь Петровна Черникова. А она в городе человек уважаемый, многие, для кого наша библиотека что-то значила и значит в жизни, благодарны и лично ей. Вот и я, пишущий эти строки, из их числа.
Весной 1965-го из внештатного корреспондента "Мичуринки" становлюсь профессиональным журналистом. Веду несколько тем: народное образование, наука, культура, искусство. Своя домашняя библиотека ещё скудна, только собирается, в основном для чтива, романы и прочее. А тут что ни день - подавай самую разнообразную информацию, да чтобы точную, без отсебятины, со ссылками на источники.
Потому и хожу часто в библиотеку (она до пожара была там, где сегодня магазин "Книгомир"). К Любе Черниковой, моей старой знакомой, ровеснице, учились и окончили школу, она - седьмую, я - восьмую, обе школы однополые, женская и мужская, в одни и те же послевоенные годы, и на работе, как раз в том же 65-м, оказались соседями по Советской улице, от редакции через квартал. Люба, Любовь Петровна, уж найдёт нужное издание - книгу, журнал, областную или центральную газету.
Да разве без творческого сотрудничества с библиотекой, персонально с будущей заведующей читальным залом Любовью Черниковой я смог бы стать автором десятков статей, очерков с героями и персонажами из самых разных областей науки и жизни, публикаций, составивших спустя 40 лет мои книги "Мичуринск и мичуринцы газетной строкой. 1965-2005 годы", там же - "Козлов-Мичуринск в истории России ХVII-ХХI веков"? А теперь, даст Бог, закончу рукопись предполагающегося второго тома "Мичуринска и мичуринцев…".
Между прочим, личным контактом, даже дружбой с библиотекарями в "Мичуринской правде" отличался не я один. Тёплые отношения связывали заместителя редактора Леопольда Артуровича Израеловича с Ларисой Пантелеймоновной Виноградовой, дочерью одного из первых послевоенных редакторов "Мичуринки". Она войдёт в историю Мичуринской ЦБС как лучший в области библиограф. Отдел этот после его создания она и возглавит.
- Иду поработать в библиотеку, - едва ли не каждый из моих коллег частенько объяснял редакторам (на моей памяти их было несколько) своё временное отсутствие на рабочем месте. И это был самый добропорядочный повод отдохнуть немного от редакционного говорливого многолюдья.
Итак, мы на застланных старыми газетами стульях. Второй этаж, странная, как всегда бывает, пустота и тишина в покинутом вчера ещё полном жизни помещении. С первого этажа доносится приглушённый шум ремонта. Когда вечером мы будем уходить, дверь замкнёт за нами нынешний руководитель Центральной библиотечной системы Любовь Ивановна Богословская. Как полтора десятка лет назад её предшественница Августина Алексеевна Яковлева, она сама почувствовала точность русской поговорки насчёт равноценности переезда и капитального ремонта двум пожарам.
Куда денешься без подробностей судьбы? Давно знаю Любовь Петровну, а про то и не догадывался, что с диплом выпускницы Московского библиотечного института уехала к чёрту на кулички, в шахтёрский город Артём, а это - Дальний Восток.
- Чего же вернулась?
- Домой потянуло, хотя и работалось хорошо, и жильё было обещано.
Голые стены библиотеки вернули к суровой, но родной действительности. К воспоминаниям, как тут всё начиналось и длилось все прошедшие годы, а это без малого 45 лет.
Читальный зал (сейчас, на время ремонта - десять столиков в здании бывшей налоговой инспекции) - это постоянная и нелёгкая работа с читающей публикой, студентами, школьниками, рабочими, домохозяйками, пенсионерами, выставки к круглым датам в русской и мировой классике, встречи с писателями, а иногда и организация их юбилеев, литературные конференции, презентации книг местных авторов. Это начатое ещё в конце 60-х годов оформление в отдельные папки газетных публикаций более чем по двумстам темам, отражающим всё разнообразие жизни города - в экономике, культуре, науке, искусстве, театральном, литературном творчестве, краеведческих изысканиях, даже по векам, а не только годам. И за всем этим обилием тихих нескончаемых дел - ветераны читального зала Елена Шамова, Татьяна Качнова, Нина Проскурякова, их молодые коллеги во главе с Любовью Петровной Черниковой…
Вспомнилось нам: однажды и в редакции был ремонт (зданию-то на Советской, бывшей Московской, за сто лет). Куда деваться литературной группе, начинающим "баловаться" сочинительством, вечным спутникам редакций газет, собиравшимся в ней еженедельно по четвергам? Большой друг "Мичуринки" Анатолий Рафаилович Монастырский, преподаватель кафедры истфилфака пединститута, руководитель литгруппы, договорился с тогдашней заведующей библиотекой Августиной Алексеевной Яковлевой (дай ей Бог здоровья!), и вот мы в читальном зале библиотеки. Под нескончаемый дымок сигарет Монастырского делимся своей пробой пера, обсуждаем новинки "толстых" журналов и - пьём чай (а может, запамятовал, кофе?) с печеньями. Это коллега моей собеседницы - Валя (Валентина Даниловна) Кульгускина потчует нас, за счёт библиотеки, свой ли - до сих пор не знаю…
Спрашиваю Любовь Петровну: жизнь, известно, полосата, чередование светлых и тёмных полос, как они легли на её личную и, стало быть, слившуюся воедино с трудовой библиотечной судьбу?
- Вспоминается с благодарностью, - отвечает, - за то, что оно было - время молодое, когда всё получалось на работе, когда взрослели дети и начинали выбирать свои дороги (у Любови Петровны их двое - сын, старший оперуполномоченный, капитан милиции Анатолий Черников, дочь Наталья - доктор филологических наук, профессор нашего пединститута - где родились, там и пригодились). Трудно, не дай им Бог повториться, - продолжила, - прошли лихие ельцинские девяностые, когда библиотеке не на что было выписывать даже центральную периодику, не говоря уже о книжных изданиях, а мы месяцами сидели без зарплаты…
- А что сегодня, когда, кажется, книжный рынок заполонён гламуром - примитивом и пошлостью, но в то же время издаётся вся мировая литературная классика, притом очень качественно?
- Но и очень дорого, - замечает Любовь Петровна. - В библиотеку приобретать накладно. Что стоит приветствовать - стали широко издаваться словари, самые разные и самые необходимые для читателя в наше время с его некоторой потерей хорошего вкуса к языку, грамотной правильной речи…
Вроде словарей, рекомендованных Министерством образования и науки в качестве официальных источников информации, подумалось мне. Воистину - гора родила мышь: ведь многие из обеспокоивших чиновников министерства разночтений в русском языке как допустимые давно отражены в словарях советского периода.
Впрочем, можно и улыбнуться в ответ на серьёзную министерскую мину, особенно прекрасных дам, авторов всех четырёх словарей, с 1 сентября нынешнего года рекомендованных для использования в государственном управлении, делопроизводстве при решении проблемы правильной речи населения в новорусские времена:
…Как уст прелестных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю.
Александр Пушкин.